Посткапитализм. Путеводитель по нашему будущему - Пол Мейсон (2015)

Механизм, позволяющий быстро заменить труд машинами, действует на протяжении определенного времени, обеспечивая увеличение прибыли, но затем приходит в негодность. Это моя альтернатива кондратьевскому тезису об «исчерпании инвестиций».

Что касается финансового кризиса, то он всегда возможен в течение восходящей фазы длинного цикла (например, паника в США в 1907 году) и практически неизбежен во время нисходящей фазы. Когда капитал перетекает из охваченного трудностями производственного сектора в финансовую сферу, он дестабилизирует последнюю, приводя к спекулятивным циклам бума и спада. А в последние три длинных цикла капитал в целом приобрел более сложный и системный характер.

Последнее замечание касается и взаимодействия с внешним миром, в котором капитализм нуждается, чтобы находить новые рынки сбыта товаров и новые источники рабочей силы. Это ключевой аргумент в теории систем, который, впрочем, недооценивается в марксистской теории кризиса, фокусирующей внимание на закрытых и абстрактных моделях.

В XIX веке в странах, дальше всех продвинувшихся по пути капитализма, имелся готовый внутренний рынок, который можно было бы развивать в том случае, если бы аграрная экономика сумела пережить выпавший на ее долю тяжелый кризис. Кроме того, в наличии имелось большое предложение рабочей силы. Однако после 1848 года адаптация осуществлялась также за счет поиска внешних рынков.

К началу XX века внутреннее предложение рабочей силы было ограничено отчасти из-за сопротивления рабочего класса внедрению женского и детского труда, отчасти из-за показателей рождаемости. Что касается новых рынков, то к 1930-м годам весь мир был поделен на закрытые торговые блоки.

Когда началась четвертая волна, значительная часть внешнего мира еще была изолирована. В начале «холодной войны» около 20 % мирового ВВП производилось за пределами рынка[105]. После 1989 года неожиданное открытие новых рынков и новой рабочей силы сыграло важную роль в продлении волны, а Запад обрел новую свободу действий в процессе формирования рынков в нейтральных странах, которые прежде находились за пределами его влияния.

Иными словами, с 1917 по 1989 год весь потенциал капитализма в области комплексного адаптивного поведения был подавлен. После 1989 года он находился в состоянии эйфории: рабочая сила, рынки, свобода предпринимательства и новая экономия на масштабе. Исходя из этого, 1989 год сам по себе должен считаться важным элементом истории об искажении фазы, которую я собираюсь рассказать. Но он не может объяснить ее целиком.

Модель длинных волн была прервана. Четвертый длинный цикл был продлен, искажен и, в конце концов, прерван факторами, которые прежде не вмешивались в историю капитализма: поражение и моральная капитуляция профсоюзов, развитие информационных технологий и выход на сцену единственной супердержавы, которой никто не может бросить вызов, а сама она может создавать деньги из ничего на протяжении длительного времени.

Глава 4. Длинная прерванная волна

В 1948 году был запущен план Маршалла, началась «холодная война», а в Bell Laboratories был изобретен транзистор. Каждое из этих событий повлияло на четвертую волну, которая тогда только начиналась.

План Маршалла, представлявший собой пакет помощи европейским странам на сумму 12 миллиардов долларов, создал условия для послевоенного экономического бума под американским лидерством. «Холодная война» исказила начинавшуюся волну, сначала лишив капитал доступа к 20 % мирового производства, а затем обеспечив новое ускорение роста после своего окончания в 1989 году. Что касается транзистора, то он стал ключевой технологией послевоенной эпохи, позволив использовать информацию в промышленных масштабах.