Посткапитализм. Путеводитель по нашему будущему - Пол Мейсон (2015)

Джереми Рифкин, влиятельный консультант по менеджменту, ближе всех подошел к описанию современных реалий в своей книге «Общество с нулевыми предельными издержками»[207]. Рифкин утверждает, что совместное производство и капитализм – это две различные системы. Сейчас они сосуществуют и даже подпитывают друг друга энергией, но, в конечном итоге, совместное производство оставит капиталистическому сектору экономики лишь несколько ниш.

Самая радикальная догадка Рифкина заключалась в том, что он понял, какой потенциал заключен в «интернете вещей». Самые оптимистично настроенные консалтинговые фирмы, например McKinsey, оценили эффект этого процесса в 6 триллионов долларов год, прежде всего в здравоохранении и в обрабатывающей промышленности. Однако бóльшая часть этих 6 триллионов долларов обеспечивается за счет сокращения издержек и повышения эффективности, т. е. он способствует сокращению маржинальных издержек производства физических товаров и услуг так же, как «копирование-вставка» сокращает стоимость информационных товаров.

Рифкин отмечает, что вовлечение каждого человека и каждого предмета в «умную» сеть может иметь колоссальные последствия. Оно может быстро снизить предельные издержки энергии и физических товаров так же, как интернет снижает их для цифровых продуктов.

Однако, как и все книги, написанные для того, чтобы красоваться на полках по бизнесу в книжных магазинах аэропортов, произведение Рифкина обходит стороной социальное измерение вопроса. Он понимает, что мир бесплатных вещей не может быть капиталистическим, что бесплатные вещи начинают наводнять как физический, так и цифровой мир, но борьба между двумя системами сводится к борьбе между моделями ведения бизнеса и хорошими идеями.

Дебаты о посткапитализме, которые ведут теоретики социальных наук, юристы и прорицатели технического прогресса, существуют в параллельном мире относительно споров между экономистами о кризисе неолиберализма и споров историков о проблематичном начале пятой длинной волны. Для того чтобы двинуться дальше, мы должны понять, как связаны между собой новая экономика, основанная на информационных технологиях, кризис, начавшийся в 2008 году, и модель длинных циклов. Ниже мы излагаем первую попытку это сделать. Это гипотеза, но она основана на фактах и может быть проверена реальностью.

Революция изменила то, как мы обрабатываем, храним и передаем информацию, и начиная с середины 1990-х годов привела к возникновению сетевой экономики, которая стала разъедать традиционные капиталистические отношения собственности следующим образом.

Революция разъедает ценовой механизм – в том виде, в каком его понимают традиционные экономисты, – цифровые товары снижают стоимость воспроизведения информации до нуля.

Революция добавляет значительное информационное содержание в физические товары, затягивая их в ту же воронку нулевой цены, в которую попали чисто информационные товары, а зачастую, как в случае с кроссовками, ставя их стоимость в зависимость скорее от социально создаваемых идей (бренда), чем от физической стоимости информации.

Революция делает необходимой финансиализацию, создавая два потока прибыли, которые текут к капиталу от разных слоев населения: от рабочих, производящих товары, услуги и знания, и от заемщиков, выплачивающих процентные платежи. Поэтому, хотя и можно говорить о том, что «все общество превратилось в фабрику», механизмами эксплуатации, как и прежде, являются в первую очередь зарплаты, затем кредиты и лишь после этого молчаливое соглашение по созданию стоимости бренда или отказ от внешних эффектов в пользу технологических компаний.

Именно в ходе революции, затронувшей производительность физических вещей, процессов и энергетических сетей, соединения между компьютерами через интернет численно превзошли связи между людьми.