Разломанное время. Культура и общество в двадцатом веке - Эрик Хобсбаум (2013)

Для изменений в образе жизни среднего класса было четыре причины. Первая состояла в том, что демократизация политики ослабила чье бы то ни было общественное и политическое влияние, за исключением самых грандиозных, самых выдающихся личностей. Произошло смещение от образа жизни, при котором «грань между частной жизнью и публичным выставлением статуса и социальных амбиций могла быть незаметной», в сторону менее формального, по-настоящему приватного и приватизированного. Виктор Орта, великий бельгийский архитектор ар-нуво, описывает своих клиентов, в основном из среды благоденствующих профессионалов масонской ложи Les amis philanthropes, как «людей, чья профессия уберегает их от публичных жестов и интересов в политических делах, а чей прямой характер склоняет их скорее к уединению и красоте, чем к массам и общей вульгарности»[74]. Впрочем, это не мешало им быть антиклерикалами и иметь прогрессивные политические взгляды.

Второй причиной стало ослабление связи торжествующей буржуазии с пуританскими ценностями, которые были столь полезны в прошлом, в период первичного накопления капитала. Капитал уже был сколочен, или для этой цели больше не требовалось воздержание. Коротко говоря, тратить стало так же важно, как и зарабатывать, и даже те, кто не мог соревноваться со сверхбогатыми, научились тратить на комфорт и удовольствия. А это неизбежно означало большую значимость эстетических соображений, особенно когда эти траты делали женщины. Разве роль и миссия женщины в обществе, как писал Revue des Arts Décoratifs, заключалась не в том, чтобы воплощать «природную свежесть» в сезонной смене украшений и обстановки?[75] Разве удивительно, что символом Всемирной выставки 1900 года стала огромная скульптура Парижанки?

Третьей причиной стало ослабление связей внутри патриархальной семьи. С одной стороны, буржуазные женщины стали пользоваться значительной свободой, с другой – появилась самостоятельная категория «молодежи» – тех, кто находится между отрочеством и браком. Вспомним немецкое слово для модерна – Jugendstil, «стиль молодости». Процитирую самого себя: «С этого времени слова „молодой“ и „современный“ стали почти синонимами, а слово „современность“ стало подразумевать прежде всего перемены: обновление вкусов, обстановки, образа жизни. <…> [Это] не только вызвало к жизни новые формы досуга… но и сделало более значимой роль дома как окружения [и творения] женщины»[76]. Этот новый жизненный стиль в некотором смысле становится столь же обязательным, каким был старый. Я напомню здесь о крайне аномальном (во всех отношениях)буржуазном жилище, где жила с 1890 года чета знаменитых фабианцев – Беатрисы и Сиднея Уэбб. Их дом (обходившийся в 1000 фунтов в год, что было изрядной суммой по тем временам) задумывался главным образом как пространство для налаживания политических связей и штаб социальных реформ. Эстетика, домашний уют – словом, семейное и домашнее обустройство – беспокоили Беатрису Уэбб в последнюю очередь, и приемы четы отличались особенной беззаботностью в отношении удобства, еды и питья. И все же даже Беатрисе, как она сама пишет в дневнике, приходилось отрываться от более важных вещей в жизни, чтобы отправиться в Heal’s за обоями и шторами производства Уильяма Морриса.