Воронята - Стивотер Мэгги (2012)

— Звучит как план, — согласился Гэнси, удивляясь странности этого места; такое бессмысленное предложение кажется настолько практичным. — Нам следует вернуться тем путём, который мы пришли или пойти дальше?

Ноа высказался:

— Дальше.

Поскольку Ноа редко выражает мнение, то его слово закон. Отправляясь снова, они усилили поиски воды. И когда они шли, листья падали вокруг них: красные, а затем коричневые, а затем серые, пока деревья не стали голыми. В тени стало очень холодно.

— Зима, — сказал Адам.

Конечно, это было невозможно, но опять же, всё это, произошедшее в лесу, было таким. Это было, думал Гэнси, как тогда, когда он проезжал Озерный край[35] с Мелори. Через некоторое время для него было слишком много невероятной красоты, чтобы осознавать её, и она стала невидимой.

Наступление зимы было невозможным. Но это было не более невозможно, чем всё остальное, что произошло.

Они пришли к месту с пологим склоном, на котором стояли голая ива, а под ним русло медленного, мелкого ручья. Мелори однажды сказал Гэнси, что где есть ивы, есть и вода.

«Ивы размножаются»

рассказывал он.

«Путем сбрасывания семян в движущуюся воду, которая после несёт их вниз по течению, позволяя распространиться на отдаленных берегах».

— И, — добавила Блу, — здесь вода.

Гэнси повернулся к остальным. Их дыхание превращалось в облака пара, и все они выглядели неподходяще одетыми. Даже цвет их кожи выглядел неправильным: слишком солнечным для этого бесцветного зимнего воздуха. Туристы из другого сезона. Он понял, что дрожит, но не знал, было ли это от зимнего холода или от ожидания.

— Хорошо, — обратился он к Блу. — Что ты хочешь сказать на латыни?

Блу повернулась к Ронану.

— Ты можешь просто сказать «здравствуйте»? Это вежливо.

Ронан выглядел огорченным; вежливость не была его стилем. Но он произнёс:

— Salve, — и добавил для Блу. — Это действительно не плохо.

— Суперски, — ответила она. — Спроси, будут ли они говорить с нами.

Теперь Ронан выглядел еще более огорченным, потому что это заставило его выглядеть нелепым, и это было еще меньше в его стиле, но он поднял голову к верхушкам деревьев, и сказал:

— Loquere tu nobis?

Они все стояли тихо. Шорох, казалось, нарастал, как будто слабый, зимний бриз шелестел в листьях деревьев. Шелестеть было нечему, на ветках не осталось листьев.

— Ничего, — откликнулся Ронан. — Чего вы ожидали?

— Тихо, — приказал Гэнси. Потому что теперь шипение стало, определенно, больше, чем просто шорох. Теперь он звучал как шёпот, сухой голос. — Вы слышали это?

Все, кроме Ноа, покачали головами.

— Я слышу, — сказал Ноа к облегчению Гэнси.

Гэнси продолжил:

— Попроси их повторить.

Ронан попросил.

Шипящий шелест раздался снова, и теперь было очевидно, что это голос, а не просто листья. Гэнси явно слышал хрустящее латинское предложение. Он внезапно пожалел, что не учился лучше в школе, и повторил слова, как услышал, Ронану.

— Они говорят, что уже разговаривали с тобой, но ты не слушал, — сказал Ронан. Он почесал бритый затылок. — Гэнси, ты издеваешься надо мной? Ты действительно что-то слышишь?

— Думаешь, у Гэнси настолько хорошо с латинским? — коротко ответил Адам. — Это был твой почерк на скале, Ронан, там сообщалось, что они говорят на латинском. Заткнись.

Деревья зашелестели снова, и Гэнси повторил слова Ронану. Ноа поправил один из глаголов, который Гэнси неверно расслышал.

Глаза Ронана метнулись к Блу.

— Они говорят, что счастливы, видеть дочь экстрасенса.

— Меня! — воскликнула Блу.

Деревья прошелестели ответ, и Гэнси повторил их слова.

— Я не знаю, что это значит, — задумался Ронан. — Они также счастливы еще раз видеть… Я не знаю, что это за слово. Грейварен? Если оно на латыни, то я его не знаю.

— Ронан, — прошептали деревья. — Ронан Линч.