Воронята - Стивотер Мэгги (2012)

— Я не хочу делать это еще один год.

Он запихнул камень под Камаро. Теперь его голос нарастал, но только в свирепости, не в громкости.

— Другой год, и меня задушит галстук, как Деклана? Я не чертов политик, Гэнси. Я не банкир.

Гэнси тоже не был, но это не значит, что он хотел уйти из школы. Боль в голосе Ронана говорила, что друг не мог понять всего, поэтому сказал:

— Только выпустись и делай все, что хочешь.

Целевые фонды их отцов гарантировали, что никто из них не должен работать, чтобы зарабатывать себе на жизнь, даже если они не хотели. Они были лишними винтиками в машине под названием «общество», и этот факт по-разному давил на плечи Ронана и Гэнси.

Ронан выглядел сердитым, но он был в настроении, в котором собирался выглядеть сердитым, не смотря ни на что.

— Я не знаю, чего хочу. Я не знаю, черт возьми, кто же я сам.

Он забрался в Камаро.

— Ты обещал мне, — сказал Гэнси в открытое окно.

Ронан не поднял глаз.

— Я знаю, что я тебе обещал, Гэнси.

— Не забудь.

Когда Ронан хлопнул дверью, это отозвалось по всей парковке эхом, которое усилилось после наступления темноты. Гэнси присоединился к Адаму в его безопасно удаленной точке наблюдения. Адам выглядел опрятным, сдержанным и предельно собранным. Откуда-то он достал резиновый мяч с логотипом Губки Боба и стукнул им по земле с задумчивым выражением лица.

— Я убедил их не звонить в полицию, — сказал Адам.

Он был хорош в улаживании всякого рода происшествиях.

Гэнси выдохнул. Сегодня у него не было сил разговаривать с полицией о поведении Ронана.

«Скажи, что я поступил верно с Ронаном. Скажи мне, как отыскать старого Ронана. Скажи, что я не разрушаю его, удерживая вдали от Деклана».

Но Адам уже говорил Гэнси, он думал, что Ронану надо учиться подчищать свои собственные неприятности. Это только Гэнси, казалось, боялся, что Ронан научится жить в грязи.

Поэтому он всего-навсего спросил:

— Где Ноа?

— Идет. Думаю, он оставляет чаевые.

Адам бросил мяч и поймал его снова. Он чисто механически сжимал пальцы вокруг мяча, как только тот отскакивал к нему; в один момент его ладонь была открытая и пустая, а в другой — крепко сжималась вокруг мяча.

Отскок. Захват.

Гэнси сказал:

— Итак, Эшли.

— Да, — ответил Адам, будто бы ждал, когда тот заговорит о ней.

— Не сводил с неё глаз. — Это было выражение, которое его отец использовал все время, фамильная поговорка о ком-нибудь любопытном.

Адам спросил:

— Думаешь, она действительно здесь из-за Деклана?

— Почему же еще?

— Глендовер, — тут же ответил Адам.

Гэнси засмеялся, но Адам нет.

— Правда, зачем еще?

Вместо ответа Адам повернул руку и выпустил резиновый мяч. Он тщательно выбрал траекторию: мяч отпрыгнул от грязного асфальта один раз, ударился в одно из колес Камаро и по дуге поднялся в воздух, исчезая в темноте. Адам шагнул вперед как раз вовремя, чтобы мяч упал к нему в ладонь. Гэнси издал одобряющий шум.

Адам произнес:

— Не думаю, что тебе и дальше стоит говорить об этом людям.

— Это не секрет.

— Возможно, должен быть им.

Беспокойство Адама было заразно, но логически не было ничего в поддержку этих подозрений. На протяжении четырех лет Гэнси искал Глендовера, свободно открывая этот факт любому, кто проявлял интерес, и он никогда не видел ни малейших доказательств того, что кто-нибудь еще разделяет его скрупулезный поиск. Но ему пришлось признать, однако, что предположение такой возможности подарило ему исключительно неприятное чувство.

Он сказал:

— Уже не может, Адам. В какой-то степени все, что я делаю, является публичным. Слишком поздно, чтобы держать это в секрете. Было поздно очень много лет назад.

— Да ладно, Гэнси, — продолжал Адам с некой горячностью. — Неужели ты не чувствуешь этого? Не чувствуешь?..