«Кейнс готов противоречить не только своим коллегам, но и самому себе каждый раз, когда ему это кажется уместным в сложившейся ситуации, — говорилось в посвященном ему биографическом очерке 1945 года. — Совершенно не чувствуя за собой вины за такие изменения позиции, он использует их как упрек в адрес тех, кого считает обладателями не столь гибкого мышления. Легенда гласит, что, когда во время конференции с Рузвельтом в Квебеке Черчилль послал Кейнсу телеграмму „Прихожу к вашей точке зрения“, его светлость ответил: „Жаль это слышать. Я начал ее менять“»[152].

Послужной список Кейнса как инвестора был далек от безупречности. В 1920 году, когда его предсказания курса валют оказались ужасно далекими от истины, он практически разорился. Но встал на ноги и в течение 1920-х снова сколотил состояние для себя и других. Однако, точно так же как Мэри Симпсон в 2008 году, Кейнс не смог предвидеть катастрофу 1929 года и понес большие финансовые потери. Впрочем, после этого он вновь восстановил свое богатство и даже приумножил его.

Для Кейнса провалы были возможностями научиться — понять ошибки, увидеть новые варианты и совершить новую попытку. После провала с предсказанием курса валют Кейнс не ударился в осторожность и безопасность. Наоборот, в начале 1920-х он перенял новые идеи — например, акционирование такой глыбы, как Королевский колледж, причем в то время, когда подобные заведения обычно придерживались вложений в недвижимость. Когда его придавило крахом 1929 года, он тщательнейшим образом проанализировал свое мышление и заключил, что ошибка должна крыться в одном из его ключевых теоретических воззрений. Цены на акции не всегда отражают реальную ценность компаний, поэтому инвестор должен изучить досконально само предприятие, по-настоящему понять его работу, капитал и управление, после чего решить, имеет ли оно достаточную базовую ценность, чтобы стоило долговременно в него инвестировать. В Соединенных Штатах примерно в то же время подобный подход был разработан Бенджамином Грэмом, который назвал его инвестированием на основе ценности. Оно стало краеугольным камнем состояния Уоррена Баффета.

Единственное постоянное убеждение «постоянно непостоянного» Джона Мейнарда Кейнса заключалось в том, что он способен на большее. Провал не означал, что он достиг пределов своих возможностей, — а только то, что ему нужно как следует подумать и попробовать еще раз. Попытаться, провалиться, проанализировать, исправить, попытаться снова. Кейнс постоянно проходил через эти этапы.

Конечно, он действовал в более крупных масштабах, чем большинство из нас, но сам этот процесс: попытаться, провалиться, проанализировать, исправить, попытаться снова — основа обучения нас всех, чуть ли не с рождения. Посмотрите, как малышка учится сидеть. Сначала она шатается, потом задирает голову, чтобы как следует рассмотреть потолочный вентилятор, — бум! Падает назад на подушку, которую подложила ее мама, потому что дети, которые учатся сидеть, всегда падают назад. Мама могла бы избежать этой неприятности, положив ребенка на спину или в креслице, но она знает, что, когда малышка опрокидывается, она понимает, что не стоит так высоко задирать голову, и в следующий раз будет сидеть более устойчиво. Конечно, ребенку еще предстоит как следует потренироваться, чтобы новое умение закрепилось и стало надежным, а затем и привычным, но изначальное опрокидывание обеспечивает принципиальный прорыв. Такой же процесс происходит тысячи раз в течение детства: от вставания к ходьбе, к посадке в школьный автобус, к манипулированию двумя джойстиками и всеми клавишами так, чтобы персонаж в видеоигре прыгал в нужный момент и с нужной скоростью, чтобы схватить драгоценный камень и получить за это тысячу очков.