Хищник - Гэри Дженнингс (1993)

Ну а вокруг располагается пригород, где производят все, что необходимо для нужд как армии, так и гражданского населения, – тут и лесопилки, и печи, и гончарные мастерские, и кузницы, и тому подобное. Все это большей частью принадлежит потомкам римских ветеранов, которые давно уже женились на местных жительницах. В дополнение ко всем этим неизменным принадлежностям любого гарнизонного города в Базилии имелось также и кое-что свое, особенное: доки, ремонтные заведения, свечные кладовые и пакгаузы вдоль берега Рена.

Поскольку все путешественники и торговцы здесь в основном передвигаются по воде, дорог, ведущих в Базилию, всего две: обе узкие и в плохом состоянии. По одной из них мы с Вайрдом и вошли в город. Ожидалось, что на дороге будет хоть небольшое движение, но мы шли по ней совершенно одни. Не было видно ни повозок, ни телег, ни верховых, ни пеших, и Вайрд проворчал что-то себе под нос, удивляясь этому. В пригороде мы тоже не увидели никого из людей, никто не работал, не ходил по улицам и даже не сидел праздно возле дома. Все ворота, мимо которых мы проходили, были закрыты и заперты на засовы, ни в кузнице, ни в печи для обжига не было огня, не раздавалось вообще никаких звуков, характерных для поселений. Мы даже не слышали, чтобы лаяли собаки.

– Во имя святого великомученика Поликарпа, – прорычал Вайрд, – это что-то невероятное!

– Пошли вперед, fráuja, – сказал я. – По крайней мере, из лачуг поднимаются дымки.

– Да. Пошли, мальчишка, и я покажу тебе свою любимую таверну. Она принадлежит моему старому другу, он не разбавляет вино водой. Заодно и спросим его, уж не чума ли поразила Базилию.

Но когда мы подошли к таверне, хотя дым и указывал на то, что в очаге горит огонь, ее дверь оказалась закрыта, как и все остальные в городе. Вайрд сердито замолотил по обшивке, выкрикивая какие-то омерзительные непристойности и проклятия:

– Открой эту дверь, Дилас! Да проклянут тебя все боги, я знаю, что ты там!

Лишь спустя некоторое время ставни наконец немного приоткрылись, оттуда выглянул чей-то мутный, налитый кровью глаз, и грубый голос произнес на старом наречии с таким же, как у Вайрда, неопределенным акцентом:

– Вайрд, старый разбойник, это ты?

– Нет, не я! Это проворный парень Гиацинт пришел совратить и трахнуть тебя! – завопил старик так громко, что и в соседних домах ставни тоже приоткрылись. – Отопри эту дверь, или, во имя Иисуса, я ее высажу!

– Я не могу открыть ее, дружище Вайрд, – ответил хозяин дома. – Мне запрещено открывать незнакомцам.

– Что? Запрещено? Во имя фурункулов многострадального Иова, разве мы оба с тобой не переболели почти всеми разновидностями сифилиса и чумы? И при этом не боялись заразить друг друга или кого-то еще. И теперь я незнакомец?! Повторяю, если ты не отопрешь мне немедленно…

– Если бы ты, старый ferta, хоть когда-нибудь закрывал свой вечно болтающий рот, возможно, у тебя открылись бы уши. Эта дверь заперта по приказу легата Калидия. Так же как и все остальные двери в Базилии. Нет, в городе не чума, у нас появились гунны.

– Иисусе! Никак Калидий решил запереть ворота, когда лошадей уже украли, niu?

– В твоих словах больше правды, чем ты думаешь. Хотя на этот раз украли только кобылу с жеребенком.

– Проклятие! Плутон и обитель демонов! – неистовствовал Вайрд. – Впусти же меня и толком расскажи обо всем!

– Мне, как и всем остальным горожанам, запрещено даже говорить о том, что здесь произошло. Все незнакомцы и чужестранцы первым делом должны появиться в гарнизоне, Вайрд. Это единственная дверь, которую тебе могут открыть.

– Дилас, старый негодяй, да что происходит? Вряд ли у вас здесь столько гуннов, чтобы атаковать римский гарнизон.

– Я больше не могу разговаривать с тобой, старина. Ступай в гарнизон.