Бладшот - Смит Гэвин (2020)

В клубах тумана от его тела отделился, поднялся кверху, точно жало насекомого, манипулятор, «рука» какого-то мудреного хирургического аппарата. Сквозь тот же химический туман он сумел разглядеть собственное отражение в зеркальных панелях потолка. Мужчина, могучего телосложения, лет тридцати – тридцати пяти, мертвенно-бледная кожа утыкана электродами, куда от них тянутся провода – не разглядеть. Неяркий алый свет, озаривший комнату, исходил от идеально круглого шрама в центре груди. В человеческой физиологии (ну да, в человеческой, а кем ему еще быть?) он малость разбирался и понимал: это уже ненормально. Светящихся шрамов в его груди быть не должно.

С этими мыслями он сел и, словно впервые в жизни, сделал глубокий вдох. Интересно, откуда ему известно об изменениях в химизме собственной крови, вызванных притоком адреналина? Сжав в кулаке пучок проводов, он принялся срывать с себя электроды, а между тем огляделся. Иной обстановки, кроме стола для аутопсии, медицинского оборудования да круглого хирургического светильника, свисавшего с потолка, в комнате не обнаружилось, однако она казалась смутно знакомой. Казалось, будто он должен узнать это место – будто уже бывал в этой комнате, или в другой, очень похожей. Покопавшись в памяти, он и вправду обнаружил там несколько подходящих образов, но откуда ему было знать, что это – реальные воспоминания или же попросту дежавю, память о первых секундах после прихода в чувство, вернувшаяся к нему этаким психосоматическим бумерангом?

«Психосоматическим…» В его голове это слово казалось чужим, неуместным, не из тех, которые часто встречаются в его речи или хотя бы приходят на ум.

В комнате он был не один.

Женщина. Лет двадцати пяти. Длинные темные волосы, одета в топик с длинными рукавами и темные штаны. Несмотря на подобный наряд, она, похоже, выполняла обязанности лаборантки, а манера движения свидетельствовала о недюжинной силе и ловкости, выдавая в ней неплохого бойца. Одним словом, весь его мыслительный процесс свелся к тактической оценке обстановки. Женщина бросилась к нему, но, судя по изумлению на лице, непосредственной угрозы собою не представляла.

– Где?..

В горле засаднило так, будто оно бездействовало целую вечность.

– Осторожнее. Просто дышите…

Уловив озабоченность в ее голосе, он попробовал соскользнуть со стола и встать на ноги.

– Я бы не советовала…

Стоило встать, колени подогнулись, и он во весь рост растянулся на ледяном полу.

– Да, с послушанием не ахти, – вздохнула женщина, опускаясь рядом на корточки. – Взгляните на меня. Все окей. С вами все окей.

Взглянув в ее карие глаза, он решил, что ничего дурного на его счет эта женщина не замышляет, и тут заметил кое-что еще – вживленный в кожу ее шеи приборчик, с виду похожий на какой-то дыхательный аппарат. Вот это – он точно знал! – ненормально. И то, что он в курсе, насколько участились его пульс и дыхание, тоже нормальным не назовешь.

– Где я?

Глава седьмая

Послеоперационная палата была куда меньше похожа на морг и куда больше – на обычную больничную палату. За одной из ее стен, стеклянной, тянулся в стороны пустой, почти безликий коридор. Вдоль трех остальных, глухих (от цветовой гаммы за милю несет корпоративным единообразием), было расставлено множество диагностического оборудования, выводящего на множество мониторов всю его биометрию и массу прочих таинственных данных. Палаты никто не охранял. Никаких запорных механизмов на двери с виду не наблюдалось, но если дверь и заперта, стекло он наверняка вышибет – даже ударопрочное. Однако за этой послеоперационной палатой их еще неизвестно сколько…

Он огляделся в поисках предметов, которыми мог бы вооружиться, и вдруг удивился самому себе: отчего он постоянно оценивает обстановку с точки зрения тактики, как будто для него это – нечто обыденное?