Золотой Лис - Уилбур Смит (1990)

— Это от знакомых, сеньора. Мой муж давно умер. — И в течение всего этого дня была замкнута и неразговорчива. Она вновь обрела душевное равновесие лишь к концу недели, и с тех пор Изабелла тщательно избегала всяких упоминаний о кубинском письме.

По мере того, как неделя пробегала за неделей, и время, когда Изабелла должна была разрешиться от бремени, приближалось, Адра все с большим нетерпением ожидала это событие. Она приняла активное участие в приготовлениях Изабеллы, в частности, в подборе вещей для новорожденного. Первый вклад был сделан Майклом. Из Йоханнесбурга авиапочтой прибыла посылка с набором: шесть детских простынок и наволочек из чистейшего хлопка, окантованных шелковой голубой ленточкой, и пара изящных шерстяных кофточек. Каждый день Изабелла пополняла свою коллекцию, а Адра всячески ей в этом помогала. Вдвоем они обшарили всю округу в радиусе часа езды на «мини», не пропустив ни одного магазина, где можно было хоть что-то приобрести из детской одежды.

Каждый раз, когда Рамон возвращался из своих деловых поездок, он обязательно привозил что-нибудь из детских вещей. И хотя они зачастую скорее подходили для подростка, чем для новорожденного, его забота так трогала Изабеллу, что ей не хватало духу указать ему на это несоответствие. Однажды он привез детскую коляску, размеры, ходовая часть и сверкающая полировка которой сделали бы честь заводам «роллс-ройса». Адра подарила Изабелле шелковое платье для крестин; она сама сшила его и отделала старинными кружевами, которые, по ее словам, когда-то украшали свадебное платье ее бабки. Изабелла так расчувствовалась, что не выдержала и разрыдалась. Вообще по мере приближения родов она плакала все чаще и чаще и все больше тосковала по Велтевердену. Когда разговаривала по телефону с отцом или бабушкой, ей стоило огромных усилий удержаться от того, чтобы не сболтнуть лишнего о Рамоне или ребенке. Они-то думали, что она просто-напросто уединилась в Испании, чтобы спокойно закончить свой научный труд.

Несколько раз, до того, как беременность не стала тому препятствием, Рамон просил ее выполнить кое-какие поручения во время его отсутствия. Каждый раз нужно было просто слетать в какое-либо место в Европе, Северной Африке или на Ближнем Востоке, встретиться там с кем-либо, получить конверт или небольшую посылку и вернуться с этим домой. Когда она летала в Тель-Авив, то пользовалась своим южноафриканским паспортом, а в Бенгази и Каире предъявляла британский паспорт. Все эти поездки занимали не более суток, ничего интересного во время них не происходило, но они давали ей свежие впечатления, а кроме того, прекрасную возможность сделать покупки для ребенка. Неделю спустя после ее поездки в Бенгази там произошел военный переворот под руководством полковника Муаммара аль-Каддафи, свергнувший короля Идриса I и уничтоживший монархию; Изабелла была потрясена, когда осознала, что едва не оказалась застигнута революцией вместе со своим будущим ребенком. Рамон полностью разделял ее беспокойство и пообещал не обращаться к ней впредь с подобными просьбами до рождения ребенка. Она ни разу не спросила его, связаны ли ее путешествия с банковскими делами или же с другой, тайной стороной его жизни.

Раз в неделю она ходила на осмотр в клинику, которую также подобрал для нее Рамон. Адра всегда сопровождала ее. Гинекологом был учтивый и предупредительный испанец с суровым аристократическим лицом и бледными искусными руками, приятно холодившими кожу, когда он ее осматривал.

— Все идет как нельзя лучше, сеньора. Природа делает то, что ей положено, а вы молоды, здоровы и полностью готовы к родам.

— Это будет мальчик?

— Разумеется, сеньора. Прелестный здоровый мальчик. Я лично вам это обещаю.