Золотой Лис - Уилбур Смит (1990)

— Ничего себе работа, — фыркнул Сисеро. — Запускать свою ложку в горшок с медом. Если вы это называете работой, что же тогда, по-вашему, развлечение, маркиз? И почему вы постоянно откладываете завершение операции?

— Если мы хотим получить от этой женщины все, что она может нам дать, то крайне необходимо дождаться, пока она сильнее привяжется к ребенку, прежде чем приступать к следующему этапу операции.

— И когда же вы приступите к следующему этапу? — осведомился Сисеро.

— Я уже приступил. Плод созрел, и его пора срывать. Все готово. Но на последней стадии мне понадобится ваша помощь. Вот почему я хотел встретиться с вами именно в Париже.

Сисеро кивнул.

— Продолжайте, — потребовал он.

И Рамон все так же спокойно и сдержанно за пять минут изложил ему свой план. Сисеро слушал, не перебивая, но в конце концов скрепя сердце вынужден был признать, что план безукоризнен. Уже в который раз за последнее время подумал, что, кажется, оставляет свой отдел в надежных руках, несмотря на первоначальное предубеждение, которое испытывал к преемнику.

— Ну что ж, — прошептал он напоследок. — Я даю согласие на эту операцию. И согласно вашему предложению я лично прослежу за развитием ситуации на месте. — Сисеро сложил газету и встал, ибо вагон, шурша обитыми резиной колесами, уже подъезжал к станции на площади Бастилии.

Когда двери открылись, он вышел на платформу и, не оглядываясь, зашагал прочь.

* * *

Извещение из Лондонского университета пришло в тот же день, сразу после отъезда Рамона. Это было срочное письмо в конверте, на котором красовался университетский герб.

«Ректор Лондонского университета и весь его учебно-преподавательский состав имеют честь поздравить Изабеллу Кортни с присвоением ей степени доктора философии нашего университета».

Изабелла немедленно позвонила в Велтевреден. Между Малагой и Кейптауном разница во времени была незначительна, и Шаса только что вернулся после игры в поло. Он даже не успел еще снять сапоги и бриджи и разговаривал с ней из кабинета на первом этаже, двустворчатые окна которого выходили прямо на игровое поле.

— Ох, и ни фига себе! — воскликнул он, когда она сообщила эту новость. Подобная, мягко говоря, нехарактерная для него реакция свидетельствовала о том, что отец доволен сверх всякой меры. — И когда же состоится торжественная церемония, моя дорогая?

— В июне или июле, не раньше. Мне придется задержаться здесь до этого времени. — Это был тот самый предлог, в котором она нуждалась.

— Ну разумеется, — с готовностью согласился Шаса. — Я обязательно приеду на церемонию.

— Ой, па, ведь это так далеко.

— Не мелите чепухи, доктор Кортни, я ни за что на свете не соглашусь пропустить такое событие. Думаю, что и твоя бабушка захочет ко мне присоединиться. — Как ни странно, но подобная перспектива не слишком ее встревожила. Ей вдруг пришло в голову, что это могло бы стать идеальной возможностью познакомить отца и бабушку с Районом и Никки. Ибо, помимо всего прочего, Сантэн Кортни-Малькомесс, оторванная от родной почвы, уже не представляла собой столь устрашающего явления, каким была, царствуя среди великолепия и незыблемых традиций Велтевредена.

Больше всего на свете в эту минуту Изабелле хотелось поделиться радостью своего успеха с Районом, но в тот вечер он так и не позвонил; не позвонил и на следующий день. К утру в четверг она уже буквально сходила с ума от беспокойства. Это было так не похоже на Рамона; обычно, когда они разлучались, он звонил ей каждый день.

Когда телефон, наконец, зазвонил, она была в крохотной кухоньке, где яростно спорила с Адрой по поводу того, сколько головок чеснока следовало положить в паэллу.

— Дай тебе волю, ты бы впрыскивала эту отраву себе в вены, — отчитывала она ее на уже достаточно беглом испанском.