Муссон - Уилбур Смит (1999)

В каютах на корме царствовал кислый запах рвоты.

Хэл приказал теперь держать курс строго на запад, чтобы в темноте не налететь на острова, Мадейру или Канарские, и в надежде поймать более удачный ветер и поскорее дойти до экваториальной зоны. Однако они успели достичь тридцать пятого градуса северной широты, оставив Мадейру в сотне лиг к востоку, когда шторма начали постепенно утихать. Теперь Хэл смог заняться ремонтом парусов и рей, пострадавших в штормах, и потренировать команду в других занятиях, кроме как поднимать и спускать паруса.

Команда смогла наконец просушить мокрую насквозь одежду и постели, а кок получил возможность разжечь огонь и приготовить горячую еду.

На корабле воцарилось совсем другое настроение.

Через несколько дней миссис Битти и ее младшие дочери снова появились на палубе. Поначалу бледные и слабые, вскоре они воспряли духом. И через короткое время Агнес и Сара стали настоящей корабельной чумой. Особое внимание они уделяли Тому, считая его почему-то героем, достойным поклонения; чтобы сбежать от них, Том уговорил Эболи отправить его наверх, не спрашивая разрешения отца, – они оба знали, что такого разрешения не получить.

Хэл вышел на палубу во время смены дневной вахты и увидел Тома на рее в тридцати футах над палубой; босые ноги Тома твердо стояли на рее, и он помогал брать риф грот-паруса.

Застыв на половине шага с запрокинутой головой, Хэл лихорадочно искал причину, по которой мог приказать Тому спуститься на палубу, не роняя его достоинства. Он повернулся в сторону рулевого, увидел, что все офицеры на палубе наблюдают за ним, и с рассеянным видом подошел к Эболи, стоявшему у поручней.

– Я помню, как ты сам впервые забрался на грот-мачту, Гандвана, – тихо произнес Эболи. – Это произошло в неспокойном море у мыса Агульяс. И ты сделал это потому, что я запретил тебе подниматься выше первой ванты. Ты был тогда на два года моложе, чем сейчас Клебе, но всегда был непослушен.

Эболи неодобрительно покачал головой и сплюнул в воду.

После небольшой паузы он продолжил:

– Твой отец, сэр Фрэнсис, хотел тебя высечь. Надо было с ним согласиться.

Хэл отлично помнил тот случай. То, что началось как мальчишеская бравада, обернулось презренным ужасом, когда он взобрался на верхушку мачты и увидел внизу, в сотне футов, крошечную палубу, окруженную пенными зелеными волнами, на которых подпрыгивал корабль, а за ним тянулась белая полоса…

Неужели Том теперь на целых два года старше, чем он был в тот день? К тому же рея, на которой стоял его сын, находилась едва на половине высоты мачты…

– Мы с тобой оба не раз видели, как люди падают с главной реи, – проворчал он. – Они ломают кости и погибают точно так же, как если бы поднялись в два раза выше.

– Клебе не упадет. Он ловкий, как обезьяна. – Эболи вдруг усмехнулся. – Должно быть, у него это в крови.

Хэл не обратил внимания на его слова и вернулся в свою каюту под предлогом необходимости заполнить судовой журнал, но на самом деле он просто не мог видеть, как его сын болтается где-то в воздухе.

Остаток времени до полудня он ждал, что вот-вот послышится ужасающий удар о палубу над его головой или крик: «Человек за бортом!»

Но вот в дверь каюты наконец постучали, и в дверь просунул голову Том, сияя от гордости: он принес сообщение от вахтенного офицера. Хэл чуть не подпрыгнул от облегчения и крепко обнял сына.

Они наконец вышли в экваториальную зону штилей, и корабль безмятежно затих с обвисшими парусами. В середине утра Хэл находился в своей каюте вместе с Большим Дэниелом, Недом Тайлером и Уилсоном, снова изучая описание, данное Уилсоном чудовищу Джангири. Хэл желал, чтобы все его люди знали, чего им следует ожидать, и высказали свои соображения о том, как лучше выманить Джангири и заставить его сражаться или хотя бы отыскать его в порту укрытия.