Муссон - Уилбур Смит (1999)

Уэлш и Гай начали с исполнения нескольких старых мелодий, включая «Зеленые рукава» и «Испанские леди», приведших в восторг всех, кроме Тома, который мучился отчаянной скукой и потому принялся вырезать кинжалом на деревянной раме ширмы, за которой сидел, свои инициалы.

– А теперь мы послушаем песню в исполнении мистрис Кэролайн Битти и мастера Дориана Кортни, – провозгласил Уэлш.

Кэролайн встала и с трудом пробралась сквозь аудиторию к тому концу каюты, где сидел Том. Она одарила его одним из своих ледяных взглядов, потом, наполовину отвернувшись от него, прислонилась боком к резной ширме, становясь лицом к Дориану, который пробрался к другому концу переборки.

Начали они с какой-то неизвестной Тому песни. Голос Кэролайн звучал чисто и нежно, хотя и слегка напряженно, а Дориан пел с естественной легкостью. Божественные звуки, исходившие из уст подобного ангелу мальчика, вызвали слезы на глазах слушателей.

К этому времени Том уже весь издергался, чувствуя потребность сбежать из жаркой каюты, вызывавшей клаустрофобию. Ему хотелось очутиться на палубе, под звездами, спрятаться за каким-нибудь из орудийных лафетов с Дэниелом, или Эболи, или с ними обоими и слушать истории о диких землях и таинственных океанах, ждавших их впереди.

Но он сидел в ловушке.

Потом он заметил, что, когда Кэролайн брала какую-нибудь высокую ноту, она приподнималась на цыпочки, и ее юбка открывала лодыжки и нижнюю часть икр. Скука Тома мгновенно испарилась. Ножки девочки, обтянутые темно-синими чулками, в нарядных туфельках выглядели чудесно; лодыжки плавной линией переходили в икры.

Том почти бессознательно вынул руку из кармана и потянулся к скульптурной лодыжке.

«Ты что, с ума сошел?» – тут же спросил он себя.

И с огромным усилием запретил себе касаться девушки.

«Она же поднимет жуткий шум, если я хоть пальцем до нее дотронусь».

Том виновато огляделся вокруг.

Кэролайн стояла прямо перед ним, так близко, что собой заслоняла его от взглядов всей компании. Том знал, что все взгляды устремлены на Дориана. И все равно колебался. Он уже начал отводить руку, чтобы понадежнее спрятать ее в кармане.

А потом он почувствовал ее аромат.

Сквозь все густые запахи, заполнившие каюту, запахи жареной свинины и капусты, сквозь винные пары и дым отцовской сигары он уловил струю благоухания, исходившего от тела девушки.

Сердце Тома сжалось, как кулак, в животе остро вспыхнула боль желания. Ему пришлось подавить стон, рвавшийся с его губ.

Он наклонился вперед на своем табурете и коснулся лодыжки Кэролайн.

Это было легчайшее прикосновение кончиков пальцев к тонкому синему чулку. Том тут же отдернул руку и выпрямился на табурете, готовый принять невинный вид, когда Кэролайн повернется к нему.

Но она не сбилась с ноты, продолжая петь вместе с Дорианом, и Тома озадачило такое отсутствие реакции. Он снова протянул руку и на этот раз легонько положил на лодыжку два пальца. Кэролайн не отодвинула ногу, и ее голос звучал все так же чисто и нежно.

Том осторожно погладил ступню, потом медленно обхватил лодыжку девушки пальцами.

Ножка была такой маленькой, такой женственной, что у Тома как будто что-то набухло в груди. Синий чулок оказался блестящим и шелковистым на ощупь. Очень, очень медленно пальцы Тома скользнули выше, наслаждаясь мягким изгибом, и вот он уже добрался до верха чулочка и банта ленточки, что удерживал его под коленом. Тут он заколебался, и в этот момент песня кончилась.

Наступило недолгое молчание, потом гости взорвались аплодисментами и криками «Браво!», «Спойте еще!».

Том услышал отцовский голос:

– Мы не должны слишком многого требовать от мистрис Кэролайн. Она и так слишком добра к нам.

Темные локоны Кэролайн заплясали у нее на плечах.