Неукротимый, как море - Уилбур Смит (2009)

— Три телеграммы, звонок с Бермуд и еще один из Йоханнесбурга. — Жюль вкусно причмокнул и подмигнул Саманте. — Что, Николасу Бергу вдруг захотелось поболтать о давно минувших временах? Или он до невероятной степени воспылал любовью к старому другу, который обучил его всему, что знал сам? К человеку, который держал его за собственного сына и которого этот сын столь бессовестно ограбил…

Не переставая болтать, Жюль вылетел на мост через Луару и тут же нырнул в лабиринт узеньких односторонних улочек, которые представляют собой основу дорожного движения в Нанте. Это могло показаться чудом, но он постоянно находил себе лазейку.

На площади Бриан Жюль галантно вывел Саманту из машины, а в ресторане принялся надувать щеки, цокать языком и издавать целый ряд разнообразных звуков, пока Ник обсуждал винную карту с местным сомелье, — однако в конечном итоге нехотя кивнул, когда выбор был остановлен на шабли-мутон и шамбертан-кло-де-бэз, после чего с одинаковым тщанием распределил свое внимание между едой, вином и Самантой.

— Чтобы понять, создана ли женщина для жизни и любви, надо посмотреть, как она ест, — взялся поучать он. Саманта состроила ему глазки, оторвав лукавый взгляд от выложенной перед ней форели, и Нику почудилось, что Жюль вот-вот закукарекает под стать молодому петушку.

Наконец появился коньяк, мужчины закурили сигары, и француз резко сменил тему:

— Итак, Николас, я пришел в доброе расположение духа. Проси, чего душа желает!

— Мне нужен капитан на новый буксир, — сказал Ник, и Жюль тут же скрыл свою физиономию за плотной синей вуалью сигарного дыма.

Всю дорогу от Нанта до Сен-Назера они, можно сказать, провели в фехтовальном поединке.

— Те кораблики, что ты, Николас, строишь, они ведь вовсе не буксиры. Игрушки, не более того, плавучие бордели… напичканные невесть какими железяками…

— Эти железяки позволили мне заключить сделку с «Флотилией Кристи», пока ты чесал в затылке, а я находился не ближе тысячи миль к месту крушения.

Жюль отдулся и пробормотал себе под нос:

— Двадцать две тысячи лошадей, c’est ridicule![7] Кому нужна такая мощность?

— Мне, причем до последней лошадиной силы, когда я стягивал «Золотой авантюрист» с мыса Тревоги.

— Николас, прекрати напоминать об этом постыдном эпизоде моей биографии.

Жюль повернулся к Саманте:

— Я голоден, ma petite,[8] а в соседнем поселке есть такая pàtisserie…[9] — Он вздохнул и поцеловал сложенные щепоткой пальцы. — Вы изумитесь, я обещаю.

— Охотно верю, — сказала она, и Жюль понял, что наконец-то нашел себе искреннюю единомышленницу.

— А эти твои новомодные винты… С переменным шагом, ха-ха!

Француз говорил с набитым ртом, не замечая, что перемазал усы взбитыми сливками.

— С регулируемым, Жюль. Благодаря ВРШ я могу развить двадцать пять узлов, потом бросить машину в реверс — и выбег «Колдуна» не превысит длину корпуса. Вот так-то!

Жюль на пару секунд умерил скорость работы челюстей, после чего атаковал под новым углом.

— А где взять заказы, чтобы содержать такие дорогущие посудины?

— Хитрость в том, что мне потребуется не два буксира, а четыре, — парировал Ник. — Пойдем охотиться на айсберги.

Тут его старый друг и вовсе позабыл жевать и минут на десять превратился в зачарованного слушателя.

— Одна из прелестей этого ледового проекта состоит в том, что все мои буксиры будут работать именно на танкерных маршрутах, самых напряженных транспортных магистралях всей планеты…

— Николас, — восхищенно затряс головой Жюль, — ты слишком резв для меня. Я человек пожилой, можно сказать, старомодный…

— Вот уж нет, — твердо заявила Саманта. — Никакой вы не пожилой, а в самом что ни на есть расцвете сил!

Жюль комически воздел лапки кверху.