Неукротимый, как море - Уилбур Смит (2009)

Саманта проявила себя обитателем водной пучины, который обладает невероятным аппетитом к дарам моря. Она разламывала крабьи ноги и клешни и высасывала белые мясные волокна, ничуть не смущаясь хлюпанья, и даже поддразнивала Ника, чувственно облизывая перемазанные сливочным маслом губы, не сводя при этом глаз с его лица.

Или, например, такая картина: романтичный ужин при свечах, а Саманта одним махом заглатывает гигантских устриц и запивает их соком из раковин.

— Послушай, нельзя разговаривать с набитым ртом…

— Это оттого, что у меня слишком много накопилось всякой всячины, которой я хочу с тобой поделиться, — рассудительно объяснила она.

Саманта была смехом во плоти: она умела смеяться на доброй полусотне тонов, от сонливого утреннего хихиканья, когда пробуждалась и вновь находила его рядом с собой, до воплей дикого восторга, бросаемых с гребня бешено мчащейся волны.

Саманта умела любить. Состроив невинное личико, уставившись наивными зелеными глазками сущего ребенка, она использовала руки и губы с такой ловкостью и шаловливостью, что Ник с трудом мог поверить, что это с ним происходит наяву.

— Причина, по которой я убежал не попрощавшись, как раз в том и состояла, что мне не хотелось отягощать совесть участием в растлении, — сказал он, с недоумением качая головой.

— Я написала докторскую на эту тему, — жизнерадостно заявила Саманта, накручивая на палец волосы на груди Ника. — Более того, пока что у нас был только вводный курс — сейчас мы тебя запишем на занятия по усиленной программе.

Ее восхищение телом Ника, казалось, не имело конца. При всякой возможности она притрагивалась к нему, исследовала каждый дюйм… восклицая от восторга, удерживала его руку у себя на коленях и, склонив голову, водила ногтем по линиям ладони.

— Тебя ждет встреча с прекрасной распутной блондинкой, которой ты сделаешь пятнадцать детей, а потом доживешь до ста пятидесяти лет. — Кончиком языка она коснулась крохотных линий, высеченных в уголках его глаз и губ, оставив прохладные влажные следы на коже. — Я всегда хотела себе настоящего, сурового мужчину.

Затем, когда ее исследования приняли более интимный характер, Ник выразил протест, но Саманта строгим тоном сказала:

— Не смей вмешиваться, это сугубо частная вещь между ним и мной.

Чуть позднее:

— Ого! Вот так ядовитый корень!

— Ядовитый?! — оскорбился он за предмет личной мужской гордости.

— Конечно, ядовитый, — томно вздохнула она. — Чуть меня не убил.

Справедливости ради она предоставила всю себя его прикосновениям и тщательному осмотру, самостоятельно направляя его руки и открыто демонстрируя свои прелести.

— Смотри, трогай, все твое — все для тебя… — Она жаждала его одобрения, не в состоянии насытить собственную потребность отдать всю себя целиком. — Тебе нравится, Николас? Правда нравится? Хочешь, я еще что-нибудь для тебя сделаю? Только скажи — что угодно…

А когда он признавался ей, насколько она хороша, когда говорил, насколько сильно ее хочет, когда он касался ее и восхищался теми дарами, что она принесла ему, девушка словно светилась изнутри, потягивалась и мурлыкала, как громадная золотистая кошка, так что он, узнав, что ее зодиакальным знаком был Лев, ничуть не удивился.

Саманта была восхитительна в робких лучах раннего, жемчужно-серого утра, полная мягких сонных вздохов, пришепетывания и смешков глубокого довольства.

Она была восхитительна в солнечном свете, раскинувшись великолепной морской звездой в ярких лучах, отраженных от живописных дюн. Песчинки на ее теле переливались подобно сахарным кристалликам… Их крики взмывали ввысь вместе, столь же восторженные и легкие, как и любопытствующие, нескромные чайки, что реяли над ними на белых неподвижных крыльях.