Неукротимый, как море - Уилбур Смит (2009)

Николас повернул голову, взглянул на Дункана Александера и позволил себе улыбнуться. Никогда еще он не чувствовал такого прилива бодрости и жизненных сил. Словно бессмертный титан… а ведь к плечу прижимается еще и прелестное, пылкое существо, способное наделить энергией вечной юности…

Сидевший по ту сторону прохода Дункан Александер мотнул головой, вложив в это движение всю свою презрительность, и перекинулся краткими фразами с адвокатом. Нет, он не посмотрел в сторону Ника, но было отчетливо видно, каким землистым стало его лицо, когда от него отхлынула кровь, а кожа подернулась капельками пота.

— Как бы то ни было, еще пара-другая дней, и ты, наверное, начал бы видеть во мне всего лишь смазливую дурочку, если только с кем-то из нас не приключился бы сначала сердечный приступ, — мрачно пошутила Саманта. От ее прежней сияющей улыбки не осталось и следа. — Уж если сходить с дистанции, так лидером.

Они сидели, пристроившись рядышком на скамье в зале вылета аэропорта Хитроу.

Николас был потрясен глубиной своего огорчения и тоски. Словно его вот-вот лишат источника жизненных сил; с каждой секундой из него будто выливалась юность и свежесть. Он смотрел на девушку и знал, что через несколько минут они расстанутся.

— Саманта, — сказал он, — останься.

— Николас, — хрипло прошептала она, — милый мой, я должна лететь. Это ненадолго… я просто обязана…

— Но почему? — взмолился он.

— Потому что такая у меня жизнь.

— Так сделай меня своей жизнью.

Девушка коснулась его щеки и выдвинула встречное предложение:

— У меня есть другая идея: ты бросаешь «Колдун» и «Морскую ведьму», забываешь про свои айсберги и летишь со мной.

— Ты сама знаешь, что я не могу.

— Не можешь, — согласилась она, — да и я этого не хотела бы. И все же, Николас, любовь моя, я не могу забросить собственную жизнь.

— Ладно. Тогда давай поженимся.

— А зачем?

— Чтобы я не потерял свой счастливый талисман и чтобы ты была обязана всегда поступать так, как тебе муж говорит.

Саманта довольно рассмеялась и прижала золотистую голову к его плечу.

— Эх ты, мой викторианский джентльмен… Прошло твое время, нынче все по-другому. Нынче существует лишь одна причина, по которой люди женятся, Николас, и эта причина — рождение детей. Ты хотел бы подарить мне ребенка?

— Я лично «за». Великолепная мысль!

— Ага… И тогда у меня будут все возможности подогревать бутылочки с молочной смесью и стирать пеленки, покамест ты будешь мужественно бороздить дальние моря… и раз в месяц заглядывать домой на ужин. — Она покачала головой. — Наверное, когда-нибудь и мы заведем ребенка… но не сейчас. Еще слишком многое надо сделать, многое взять от жизни…

— Вот незадача. — Он тоже покачал головой. — Мне никак не улыбается отпускать тебя с короткого поводка. Не ровен час, сбежишь с каким-нибудь двадцатипятилетним мускулистым олухом, у которого…

— Ты дал мне шанс отведать зрелого вина. — Саманта рассмеялась. — Приезжай ко мне как можно скорее. Как только закончишь здесь свои дела, сразу мчись во Флориду, и уж там-то я покажу тебе свою жизнь.

Из глубины зала ожидания к ним приблизилась юная улыбающаяся женщина в отменно сидящей униформе авиалинии «Пан-Ам».

— Доктор Сильвер? Объявлена посадка на рейс 432.

Они встали и посмотрели друг другу в лицо, испытывая какую-то неловкость.

— Приезжай поскорей… — прошептала она, поднялась на цыпочки и положила руки ему на плечи. — Как можно скорей…

Едва Джеймс Тичер выдвинул свою идею, Николас так и взвился:

— Я не желаю с ним разговаривать, мистер Тичер, слышите? Единственное, что мне нужно от Дункана Александера, так это подписанный им чек на шесть миллионов долларов, предпочтительно сертифицированный одним из ведущих банков… И получить его я хочу до десятого числа.

Адвокат решил зайти с другого угла — как говорится, не мытьем, так катаньем.