Птица не упадет - Уилбур Смит (1977)

Марк на противоположном конце стола занялся супом с той же сосредоточенностью, но в груди у него было болезненное ощущение пустоты.

* * *

— А где мисси вечером? — с некоторой застенчивостью спросил Шон. — Все еще нездорова?

— Она утром позвонила Ирене Личарс. Очевидно, сегодня у Личарсов большой прием, и она захотела туда пойти. Уехала после ланча. Будет вести свой «кадиллак» до самого Дурбана.

— А где она остановится? — спросил Шон.

— Естественно, у Личарсов.

— Ей следовало спросить меня, — нахмурился Шон.

— Ты весь день провел на лесопилке, дорогой. А решение нужно было принимать немедленно, не то она опоздала бы на прием. Я знаю, ты бы не стал возражать.

Шон возражал против всего, что отнимало у него дочь, но сказать об этом не мог.

— Мне казалось, она терпеть не может Ирену Личарс, — пожаловался он.

— Это было в прошлом месяце, — ответила Руфь.

— Я думал, она больна, — не унимался Шон.

— Это было вчера.

— Когда она вернется?

— Она хочет остаться в городе, чтобы в субботу быть в Грейвилле на скачках.

Марк слушал, и пустое место в его груди превращалось в большую бездонную пропасть. Буря снова присоединилась к богатой, высокомерной золотой молодежи, к их бесконечным играм и экстравагантным приемам, а Марк в субботу ведет двух мулов в глушь за Воротами Чаки.

* * *

Марк так никогда и не смог установить, как Дирк Кортни узнал.

Ему это казалось очередным доказательством силы этого человека, протянувшего щупальца своего влияния во все углы и щели.

— Я знаю, что вы по заданию правительства отправляетесь на запретную территорию — определить, стоит ли запретная территория за Воротами Чаки усилий, — сказал Дирк.

Марку с трудом верилось в то, что он стоит, безоружный и беззащитный, здесь, в Грейт-Лонгвуде. Кожу покалывало от предчувствия опасности, нервы были натянуты, как струны, и двигался он с преувеличенной осторожностью, сжав кулак в кармане брюк.

Дирк Кортни стоял рядом с ним, высокий, вежливый и дружелюбный. Говоря, он тепло улыбнулся широким красивым ртом и положил руку на предплечье Марка. Легкое, но дружеское прикосновение потрясло Марка, как будто мамба поцеловала его своим маленьким черным дрожащим языком. Откуда он знает? Марк смотрел на него, замедляя шаг, чтобы высвободиться от Дирка.

Если Дирк и заметил, это никак не сказалось на его улыбке, он естественнейшим образом опустил руку и достал из кармана пиджака серебряный портсигар.

— Попробуйте, — предложил он. — Их специально делают для меня.

Марк вдохнул аромат сладкого турецкого табака и занялся раскуриванием сигары, чтобы скрыть замешательство. О предстоящей поездке знали только Шон Кортни, и его семья и, конечно, премьер-министр. Если так — а это действительно так, — щупальца Дирка Кортни протянулись поистине высоко.

— Молчание — знак согласия, — сказал Дирк, когда они оказались на мощеной дорожке между двумя рядами стойл. Из каждого стойла к Дирку протягивали головы лошади, и он останавливался, удивительно мягкими пальцами гладил бархатную морду, произносил ласковые слова. — Вы очень молчаливый молодой человек. — Дирк снова очаровательно улыбнулся. — Мне нравятся люди, которые умеют хранить тайны и уважают чужие дела.

Он повернулся к Марку, заставляя его посмотреть себе в глаза.