Птица не упадет - Уилбур Смит (1977)

Гневные слова замерли на устах Марка. Он смотрел на Хобди, а тот спокойно достал из бумажника и протянул ему документ. Это было напечатанное на машинке правительственное распоряжение, подписанное заместителем министра земледелия. Подпись была отчетливая, размашистая, черная — Дирк Кортни. Марк с растущим отчаянием медленно прочел бумагу и потом вернул Хобди. Документ давал тому неограниченное право распоряжаться в долине, подкрепленное всей властью правительства.

— Вы идете вверх в этом мире, — сказал Марк, — но по-прежнему работаете на того же хозяина.

Тот довольно кивнул и перевел взгляд на подошедшую Бурю. Выражение его лица изменилось. Длинные волосы Бури свисали на грудь. Солнце окрасило ее кожу в богатый красновато-коричневый цвет, и на этом фоне глаза казались поразительно голубыми и ясными. Если бы не это, она выглядела бы как индейская принцесса из романтического предания.

Хобди обшарил взглядом ее тело с такой неторопливой наглостью, что она невольно взяла Марка за руку и прижалась к нему, словно отдавала себя под его защиту.

— В чем дело, Марк? — Она еще тяжело дышала после подъема по склону, и ее щеки раскраснелись. — Что они здесь делают?

— Это государственные люди, — тяжело ответил Марк. — Из министерства земледелия.

— Но они не могут рубить деревья, — сказала она, повышая голос. — Ты должен их остановить, Марк.

— Они прорубают межевые просеки, — объяснил Марк. — Проводят геодезическую съемку долины.

— Но этим деревьям…

— Это неважно, мэм, — перебил ей Хобди. В его сиплом голосе звучала насмешливая нотка, и взгляд не отрывался от тела Бури, полз по нему, как жадные насекомые на запах меда; Хобди смотрел на выгоревшую ткань, прикрывающую груди Бури. — Это совершенно неважно, — повторил он. — Они все равно уйдут под воду. Стоячие или сваленные, все будут под водой. — Он наконец отвернулся от нее и обвел рукой грубую просеку. — От сих до сих, — сказал он, показывая на утесы Ворот Чаки, — прямо поперек мы построим самую большую в мире плотину.

* * *

Они сидели в темноте, прижимаясь друг к другу, словно в поисках утешения, и Марк не зажигал лампу. На крытую тростником веранду падал отраженный звездный свет, так что они едва видели лица друг друга.

— Мы знали, что так будет, — прошептала Буря. — И все равно не верится. Как будто, если сильно захочу, это прекратится.

— Завтра рано утром я поеду к твоему отцу, — сказал ей Марк. — Он должен знать.

Она кивнула.

— Да, мы должны быть готовы противостоять им.

— А что будешь делать ты? Я не могу оставить тебя здесь с Джоном.

— И не можешь взять меня с собой, к моему отцу, — согласилась она. — Все в порядке, Марк. Мы с Джоном вернемся в наш дом. Будем ждать тебя.

— Я приду туда за вами, и когда мы вернемся сюда, ты будешь моей женой.

Она прижалась к нему.

— Если будет куда вернуться, — прошептала она. — О Марк, Марк, они не могут! Не могут затопить все это…

Она не нашла слов и замолчала, прильнув к нему.

Они молчали, пока через несколько минут не услышали вежливый негромкий кашель. Марк, выпрямившись, увидел знакомую фигуру Пунгуше. Зулус стоял у веранды в звездном свете.

— Пунгуше, — сказал Марк, — я вижу тебя.

— Джамела, — ответил Пунгуше, и его голос звучал напряженно; Марк раньше такого не слышал. — Я ходил в лагерь чужаков. Рубщиков леса, людей с раскрашенными палками и блестящими топорами.

Он повернул голову, глядя на долину, и они проследили за его взглядом. Внизу под утесами мерцал красный огонь множества костров, в неподвижном ночном воздухе были хорошо слышны голоса и смех.

— Да? — спросил Марк.

— Там есть двое белых. Один из них молодой слепыш, пустое место, а второй крепкий, толстый, он стоит на ногах, как самец буйвола, но движется неслышно и говорит мало и негромко.

— Да? — снова спросил Марк.