Птица не упадет - Уилбур Смит (1977)

Через пятьдесят ярдов в густом подлеске Буря потеряла его из виду и остановилась, прислушиваясь, опасаясь, что он откажется от преследования. Но тут над ней, на вершине подъема, возникло движение и она, впервые испугавшись, поняла, что преследователь движется гораздо быстрее, чем она предвидела; он не пошел за ней, а оказался выше, в господствующей позиции.

Она снова побежала и почти сразу поняла, что он перед нею, быстро перемещается по вершине. Оттуда он легко следит за ее передвижениями.

Тут она почувствовала панику и побежала по-настоящему.

И тут же осыпь подвела ее, камни заскользили из-под ног. Буря упала и покатилась, выставив вперед руки, чтобы смягчить падение; как только оно прекратилось, она стала на колени.

Она слегка всхлипнула от страха. Мужчина видел, что она упала, и спускался по склону. Он был так близко, что она видела квадратные белые зубы на его смуглом лице.

Она вскочила и бросилась в сторону, инстинктивно удаляясь от преследователя — и от помощи. Неожиданно она оказалась совершенно одинока в своем отчаянном бегстве по пустынному бушу, и спаситель не мог ее услышать. Марк был прав, поняла она, когда не хотел, чтобы она становилась приманкой. Он знал, какой опасной будет игра, в которой ей вздумалось участвовать, но она настаивала, по обыкновению высокомерно, смеялась над его возражениями, насмехалась над страхами, пока он очень неохотно не согласился. А теперь, перепуганная, бежала; ужас заставлял колотиться ее сердце и так сдавил грудь, что ноги ослабели и начали подгибаться.

Один раз она попробовала повернуть назад, но Хобди, как старый хитрый пес, преследующий зайца, угадал ее намерение и преградил ей дорогу. Она снова кинулась вперед, и внезапно перед ней оказалась река. Дожди в верховьях привели к разливу Бубези, и теперь широкое зеленое течение величественно катилось перед ней. Пришлось повернуть, и Буря сразу наткнулась на густой кустарник. Со всех сторон ее окружили густые колючие заросли, оставив только узкий проход, лабиринт темных тайных поворотов, в которых она почти сразу потеряла направление. Она остановилась и стала прислушиваться, стараясь различить хоть что-нибудь за своим шумным дыханием, стараясь хоть что-нибудь увидеть сквозь туман слез — слез страха и беспомощности.

Волосы легкими прядями упали на лоб, щеки раскраснелись, а глаза лихорадочно блестели от слез.

Она ничего не услышала. Ее обступали колючие кусты.

Медленно, почти как слепая, Буря повернулась. Теперь она не скрываясь всхлипывала от ужаса; подойдя к одному из узких проходов, она углубилась в него.

Хобди ждал ее. Она вышла из-за поворота и едва не ткнулась ему в грудь.

Только в самый последний миг Буря увидела протянутые к ней руки, толстые, коричневые и ровные, с согнутыми пальцами, готовыми схватить.

Она взвизгнула, развернулась и побежала по проходу, по которому пришла, но его пальцы ухватили тонкую ткань блузки. Ткань порвалась, как бумага, и в прорехе блеснула сливочно-белая спина; этот блеск своим перламутровым обещанием еще больше разжег его похоть, и тогда Хобди рассмеялся — это был хриплый задышливый звук. Услышав его, Буря испытала новый приступ паники и ужаса.

Он преследовал ее в кустах и дважды мог схватить, но сознательно отпускал, позволял ускользнуть, точно кошка, играющая с мышью, наслаждался ее испуганными криками и новыми приступами ужаса, когда она пыталась уйти от него.

Наконец у нее не стало сил бежать; она попятилась, ткнулась спиной в непроходимую колючую стену, и скорчилась там, сжимая клочья разорванной блузки, сотрясаемая сильной неуемной дрожью, как больной в лихорадке; с ее лица, залитого слезами и потом, на Хобди смотрели огромные темно-синие глаза.

Он медленно приблизился. Остановился. Буря не сопротивлялась, и он положил большие, широкие темные ладони ей на плечи.