Птица не упадет - Уилбур Смит (1977)

Он думал о том, какими мелкими и ничтожными кажутся здесь, в этом просторном первобытном мире, человеческие стремления; потом ему пришло в голову, что если бы все люди, даже те, кто никогда не знал иной жизни кроме жизни в переполненных тесных городах, могли бы посидеть здесь, пусть совсем недолго, они вернулись бы к своему существованию очищенными и освеженными, из их отношений отчасти ушла бы злоба, они больше соответствовали бы вечному бытию природы.

Вдруг он ахнул: его раздумья прервал жгучий укус в мягкий участок кожи за ухом, и он хлопнул по этому месту ладонью. Удар оглушил маленькое летающее насекомое, но его панцирь слишком прочен, хотя удар был сильным. Оно с жужжанием упало Марку на колени, и он взял его большим и указательными пальцами и стал с любопытством разглядывать, потому что много лет таких не видел.

Муха цеце чуть крупнее обычной домашней мухи, с более заостренным тельцем и с прозрачными коричневыми крыльями. Спасительница Африки, назвал ее однажды дед, и Марк повторил его слова вслух и пальцами раздавил насекомое. Оно лопнуло, выбросив ярко-красную жидкость цвета выпитой крови. Марк знал, что место укуса вздуется и побагровеет, и все последующие укусы принесут то же самое, пока организм не восстановит иммунитет. Через неделю он перестанет замечать укусы, и они будут причинять меньше неудобств, чем укусы комара. Спасительница Африки, говаривал старик. Эта маленькая сволочь — единственное, что спасло страну от домашних животных, которые заняли бы все территории и пастбища. «Сначала скот, за скотом плуг, а после плуга города и железные дороги, — бубнил старик при свете бивачного костра, прикрыв лицо широкополой шляпой. — Когда-нибудь найдут способ уничтожить эту муху или излечивать сонную болезнь, которую она разносит, — нагана. И Африка, которую мы знаем, исчезнет, парень. — Он выпускал в огонь длинную коричневую струю слюны. — Какой будет Африка без безлюдных мест и без дичи? Коли так, можно жить и в Лондоне». Глядя новым взглядом и с новым пониманием на обступавший его лес, Марк вообразил, каким тот станет без этих маленьких коричневых стражниц: деревья срублены на дрова, пни выкорчеваны, чтобы не мешать пахоте, трава на пастбищах вытоптана скотом, почва истощается от эрозии, реки становятся коричневыми от обилия на этой земле нечистот и пролитой крови…

Дикие животные перебиты — ради мяса и потому, что мешают пастись домашнему скоту.

Для зулусов скот — богатство, так было тысячи лет, и где мог пастись скот, туда они кочевали со своими стадами.

Как ни смешно, у этой глуши был и другой страж, кроме крылатых легионов, и этим стражем был зулус. Чака, великий король зулусов, пришел сюда в незапамятные времена. Никто не знает, когда именно, потому что зулусы не измеряют свой век как белые люди, и у них нет летописей.

Старик рассказал эту историю Марку; говорил он по-зулусски, как подобает в таком случае, а старый слуга-зулус, носивший за ним ружье, слушал и одобрительно кивал или вставлял поправки; изредка он говорил довольно долго, дополняя легенду подробностями.

В те дни здесь жило небольшое племя охотников и собирателей дикого меда; эти люди называли себя иньози — пчела. Это был бедный, но гордый народ, и он не покорился могучему королю и его ненасытной жажде завоеваний и власти.

Перед ордами воинов иньози отступили в природную крепость — на вершину северного утеса. Вспоминая этот рассказ, Марк посмотрел на утес на противоположном берегу реки.

Двенадцать сотен людей: мужчины, женщины, дети — поднялись по единственной узкой, крутой и опасной тропе на вершину; женщины несли на головах запасы пищи. Длинной темной цепочкой двигались они по скальной стене, пока не оказались в убежище. И с вершины вождь и его воины кричали королю дерзости.

Чака одиноко встал под скалой, высокая и гибкая фигура, ужасная и величественная в своей силе и своем гневе.