Ярость - Уилбур Смит (1987)

Для африкандеров-националистов этот визит означал нечто совершенно иное. Они вели с британской короной две войны, и хотя многие добровольно сражались рядом с британцами в двух других войнах и отличились в бою не только при Делвильском лесу и Эль-Аламейне

[74]– многие другие, в том числе большинство членов правительства, яростно сопротивлялись объявлению войны кайзеру Вильгельму и Адольфу Гитлеру. В правительство националистов входили люди, которые активно противились военным усилиям Южно-Африканского Союза под руководством Яна Сматса, и очень многие высокопоставленные чиновники были, как Манфред Деларей, членами «Оссева брандваг». Для этих людей визит английского премьер-министра означал признание их суверенных прав и значения как правителей самого передового и процветающего государства Африки.

Во время своего пребывания Гарольд Макмиллан был почетным гостем в «Грот-Шуре», официальной резиденции южно-африканского премьера, и кульминацией визита должно было стать его выступление перед обеими палатами парламента, сенатом и палатой представителей на их совместном заседании. В день приезда в Кейптаун английский премьер-министр будет вечером почетным гостем на частном ужине, на котором познакомится с министрами правительства доктора Фервурда, лидерами оппозиционной Объединенной партии и другими влиятельными лицами.

Тара страстно ненавидела эти официальные приемы, но Шаса проявил настойчивость.

– Часть нашего договора, моя дорогая. Приглашение адресовано мистеру и миссис, а ты пообещала не устраивать скандалов на публике.

В конце концов она даже надела бриллианты, чего не делала много лет, и Шаса оценил это и всячески ее хвалил.

– Ты потрясающе выглядишь, когда так наряжаешься, – сказал он, но по дороге в объезд северного склона Столовой горы к «Грот-Шуру» она была молчалива и рассеянна.

– Тебя что-то тревожит? – спросил Шаса, одной рукой ведя «роллс», а другой поднося к сигарете золотой «Ронсон»

[75].

– Нет, – быстро ответила она. – Только перспектива говорить правильные слова в комнате, полной незнакомых людей.

Истинная причина ее озабоченности была далеко отсюда. Три часа назад, везя ее со встречи с чиновницей Женского института, Мозес негромко сказал:

– Дата и время назначены.

Ему не нужно было объяснять подробнее. С тех пор как она в прошлый понедельник в начале одиннадцатого утра подобрала Мозеса у парламента, ночи и дни Тары были отравлены тайным знанием.

– Когда? – шепотом спросила она.

– Во время речи англичанина, – просто ответил он, и Тара зажмурилась. Дьявольская логика!

– Обе палаты заседают вместе, – продолжал Мозес. – Все будут там, все рабовладельцы и их сообщник и защитник, англичанин. Они умрут вместе. Этот взрыв услышат во всех концах света.

Рядом с ней Шаса щелкнул зажигалкой и погасил пламя.

– Будет не так уж неприятно. Я договорился со службой протокола, чтобы твоим соседом за столом был лорд Литтлтон, вы с ним хорошо ладите.

– Я не знала, что он придет, – неопределенно сказала Тара.

Предстоящий разговор казался мелким и бессмысленным перед лицом катастрофы, которая, знала Тара, приближалась.

– Особый советник английского правительства по торговле и финансам.

Шаса сбавил скорость и опустил боковое стекло, въезжая в главные ворота «Грот-Шура» и присоединяясь к длинной веренице лимузинов, которые медленно двигались по подъездной дороге. Шаса показал начальнику охраны приглашение и получил в ответ почтительное приветствие:

– Добрый вечер, господин министр. Поезжайте прямо к главному входу.