Ярость - Уилбур Смит (1987)

Он замолчал, и публика, которая все утро провела замерев в молчании, вздохнула и зашевелилась, но, как только Мозес Гама распростер руки, все снова обратились в слух.

– У каждого человека есть право и священный долг защищать свою семью и свою страну от тирана, сражаться с несправедливостью и рабством. Тот, кто это делает, становится воином, а не преступником. Я призываю этого судью и этот суд белого человека рассматривать меня как солдата, военнопленного. Ибо я таков и есть.

Мозес Гама закутался в леопардовую шкуру и сел. Слушатели потрясенно молчали.

Все его выступление судья Вилльерс просидел, опустив подбородок на руки, но теперь он опустил руки и посмотрел на заключенного.

– Вы утверждаете, что вы вождь своего народа?

– Да, – ответил Мозес.

– Вождя определяют на выборах. Кто вас избрал?

– Если у угнетенного народа нет права голоса, его предводители сами начинают говорить от его имени, – сказал Мозес.

– Значит, вы самопровозглашенный вождь, – спокойно сказал судья. – И в одиночку приняли решение объявить войну нашему обществу? Я прав?

– Мы втянуты в колониальную войну за освобождение, – ответил Мозес. – Как наши братья в Алжире и Кении.

– Значит, вы оправдываете методы мау-мау?

– Причина их борьбы справедлива – следовательно, их методы, какими бы они ни были, тоже справедливы.

– Цель оправдывает средства – любые средства?

– Борьба за освобождение – это все; все действия во имя этой борьбы священны.

– Убийства и искалечение невинных, детей и женщин – все это тоже оправданно?

– Если один невинный должен умереть, чтобы освободились тысячи, его смерть оправданна.

– Скажите мне, Мозес Гама, верите ли вы в демократию, в концепцию «один человек – один голос»?

– Я считаю, что каждый человек должен иметь право голоса при выборе руководителей страны.

– А что должно произойти, когда эти руководители избраны?

– Я считаю, что народ должен подчиниться объединенной мудрости их решений.

– Однопартийное государство – с пожизненным президентом?

– Таков африканский путь, – согласился Мозес Гама.

– А также марксистский, – сухо заметил судья Вилльерс. – Скажите мне, Мозес Гама, чем черное тоталитарное правительство лучше белого тоталитарного правительства?

– Его выбирают волей большинства народа.

– И воля вашего народа, о которой знаете только вы, делает вас праведным крестоносцем – стоящим выше законов цивилизованного человека?

– В этой земле нет таких законов, ибо люди, которые принимают здесь законы, – варвары, – сказал Мозес Гама, и у судьи Вилльерса больше не было к нему вопросов.

* * *

Двадцать четыре часа спустя судья Андре Вилльерс провозгласил перед притихшей, полной ожидания аудиторией свой приговор:

– Это дело, выдвинутое короной против обвиняемого, основано на оценке того, как индивид реагирует на то, что считает несправедливым. Оно поднимает вопрос о праве или долге индивида сопротивляться тем законам, которые он считает несправедливыми или жестокими. Я задумался о том, каковы обязанности человека перед правительством, избранным в результате процесса, из которого этот человек полностью исключен; правительством, насаждающим те законы, что сознательно отчуждают человека от его главных прав, привилегий и преимуществ в обществе, членом которого он является… – Почти час судья Вилльерс развивал и объяснял эти положения, прежде чем подошел к заключению. – Поэтому я пришел к выводу, что в обществе, где человек лишен основных демократических прав и представительства, не существует и понятия верности и долга. В связи с этим я признаю обвиняемого невиновным в государственной измене.