Вторая мировая война - Энтони Бивор (2013)

Президент Рузвельт после своего знаменитого заявления, что 7 декабря – это «день позора», направил Черчиллю в Лондон телеграмму, в которой сообщал, что объявление войны одобрено Сенатом и Палатой представителей. «Сегодня мы все в одной лодке, вместе с Вами и народом Британской империи; и это такой корабль, который не должен и не может пойти ко дну». Метафора оказалась употребленной к несчастью. Корабли Королевских ВМС, Prince of Wales и Repulse, как раз выходили в сопровождении эсминцев из гавани военно-морской базы. Когда адмирал Филлипс покидал базу, его предупредили, что он не может рассчитывать на прикрытие истребителями, и что японские бомбардировщики в настоящее время базируются на юге Таиланда. Филлипс счел, что, согласно лучшим традициям Королевских ВМС, он не имеет права на малодушие. Японские гидросамолеты не могли обнаружить оперативно-тактическое соединение Z адмирала Филлипса до позднего вечера 9 декабря. Не встретив ни транспортов, ни боевых кораблей противника, Филлипс решил в ту ночь вернуться в Сингапур. Но под утро 10 декабря его флагманский корабль получил сообщение о высадке еще одного десанта в Куантане, который лежал на пути следования эскадры.

Наскоро позавтракав ветчиной и бутербродами с джемом, команды военных кораблей были подняты по тревоге. Матросы заняли посты по боевому расписанию. Орудийные расчеты в огнезащитных костюмах, стальных касках, защитных очках и асбестовых перчатках уверенно наводили скорострельные пушки «пом-пом». «Prince of Wales выглядел величественно, – писал обозреватель, находившийся на борту линкора Repulse. – Белые барашки разбегались от мерно нырявшего в воду корпуса. Волны растекались кружевом и снова поднимались, и снова опадали. Судно скользило по волнам так плавно, что этот ритм завораживал любого наблюдателя. Я почувствовал в душе прилив нетерпеливого ожидания того момента, когда вся эскадра схлестнется с вражеским десантом и кораблями сопровождения».

В действительности, сообщение о высадке японцев в Куантане оказалось ложным, а отклонение соединения Z от курса и задержка при возвращении оказались роковыми. Позднее утром был замечен японский самолет-разведчик. В 11.15 линкор Prince of Wales открыл огонь по небольшой группе вражеских самолетов. Через несколько минут в небе появилась другая группа самолетов-торпедоносцев. Многочисленные корабельные орудия «пом-пом» обоих кораблей открыли огонь. Экипажи называли эти орудия «чикагским пианино». Дугообразные светящиеся шлейфы потянулись к своим целям в небе.

Но пока артиллеристы целились в торпедоносцы, никто не заметил бомбардировщики на гораздо большей высоте. Одна из бомб поразила Repulse, пробив верхнюю палубу. Через дыру повалил дым, но внимание англичан по-прежнему было приковано к самолетам, атакующим на малой высоте. Когда зенитчикам удавалось сбить один из них, экипаж восторженно вопил: «Duck down!» («сбили», «одна утка есть»). Но тут, напоминая о более грозной опасности, играют сигнал пожарной тревоги. В пробоину, исторгающую черный дым, направляют струи из пожарных шлангов, однако безрезультатно.

Следующая волна японских самолетов сосредоточилась на линкоре Prince of Wales. Торпеда попала в его корму, подняв столб воды и дыма, «высотой с большое дерево». Огромный корабль начал крениться на левый борт. «Невозможно представить себе, чтобы небольшой с виду самолет мог причинить кораблю такой ущерб», – поражается все тот же наблюдатель с линкора Repulse, отказываясь верить, что время линкоров прошло. Даже если бы эскадру и сопровождал авианосец Indomitable, вряд ли его самолетов было бы достаточно, чтобы противостоять рвущимся в бой японцам.