Вторая мировая война - Энтони Бивор (2013)

24 декабря немецкие солдаты на Восточном фронте, вдали от дома, ощутили потребность встретить Рождество, пусть даже в самых жутких условиях. Найти рождественскую елку в окрестностях Москвы не составляло труда. Украшения, серебряные звезды они делали из фольги от сигаретных пачек. Иногда русские крестьяне даже давали им свечи. Прижавшись друг к другу, чтобы согреться, в тех деревнях, которые еще не были сожжены, они обменивались убогими подарками и пели «Stille Nacht, Heilige Nacht» («Тихая ночь, святая ночь»). Осознавая, что им повезло остаться в живых, когда так много их товарищей погибло, они все же чувствовали гнетущее одиночество, вспоминая свои семьи и родной дом.

Мало кто оценил парадокс немецкой сентиментальности на фоне жестокой войны, которую немцы же и развязали. На Рождество советских военнопленных из лагеря под Калугой эвакуировали, хотя на улице было ниже минус 30 градусов. Многие пленные падали в снег, их пристреливали. Стоит ли удивляться, что советские солдаты мстили, добивая брошенных при отступлении раненых немцев? Однажды красноармейцы, используя трофейный бензин, облили им захваченных немецких раненых и подожгли.

Никто лучше Сталина не осознавал, какие резкие изменения произошли в международном положении. Но его неистовая потребность отомстить немцам и желание немедленно воспользоваться их отступлением склонили советского вождя настоять на общем наступлении по всему фронту. Такое наступление предполагало целый ряд операций, для которых Красной Армии не хватало техники, артиллерии, боеприпасов и, прежде всего, подготовки. Жуков был в ужасе, несмотря на то что до сих пор наступление советских войск проходило лучше, чем он ожидал. Завышенные честолюбивые планы Ставки были нацелены на уничтожение обеих немецких групп армий – «Центр» и «Север» – и массированное продвижение на Украину.

После долгих месяцев страданий настроение советских людей тоже резко качнулось в сторону чрезмерного оптимизма. «Мы покончим с войной к весне», – утверждали многие. Но им, как и их вождю, предстояло пережить еще много потрясений.

Потенциальной целью японской агрессии являлась и британская колония Гонконг, соблюдавшая нейтралитет в течение последних четырех лет японо-китайской войны. Помимо своих богатств, Гонконг был также одним из основных маршрутов снабжения националистических сил Китая. Как и в Сингапуре, местное японское население предоставляло Токио подробную информацию об обороне Гонконга и ее слабых сторонах. Планы захвата разрабатывались в течение предыдущих двух лет. «Пятая колонна» была создана японцами преимущественно путем щедрого подкупа гангстерских «триад» Гонконга.

Английская община колонии после многих лет безоговорочного господства и понятия не имела, останутся ли лояльными к ней китайцы Гонконга, беженцы из провинции Гуандун (к северу от Гонконга), индийцы или хотя бы потомки смешанных браков европейцев с азиатками. В результате англичане не стремились информировать эти категории населения о положении дел и воздержались от того, чтобы вооружить их для обороны против японцев. Вместо этого они решили положиться на 12 тыс. солдат из Англии и ее доминионов, а также на Добровольческий корпус обороны Гонконга, почти полностью состоявший из европейцев. Националист Чан Кайши предложил помощь в защите Гонконга, но англичане не склонны были ее принять. Они знали о намерении Чан Кайши вернуть колонию в состав Китая. Парадоксально, но британские офицеры поддерживали более тесные отношения с китайскими партизанами-коммунистами. Позднее они снабжали коммунистов оружием и взрывчаткой, что приводило в смятение националистов. И коммунисты, и националисты подозревали, что британцы скорее предпочли бы отдать Гонконг японцам, чем китайцам.