Вторая мировая война - Энтони Бивор (2013)

На северном фланге наступление было плохо подготовлено, к тому же наступавшие войска постоянно подвергались атакам люфтваффе. «Мы пошли в наступление из-под Волчанска и, подойдя к Харькову, видели уже вдалеке трубы знаменитого тракторного завода, – пишет солдат 28-й армии. – Немецкая авиация просто житья нам не давала… Только представьте себе: с 3 часов утра буквально до самых сумерек, с перерывом в два часа на обед, нас беспрерывно бомбили… все, что у нас было, они разбомбили подчистую». Командиры были в замешательстве, боеприпасов не хватало. Даже членам военного трибунала «приходилось брать в руки оружие и идти в бой», – пишет далее тот самый солдат.

Тимошенко понял, что нанес немцам удар в тот момент, когда они готовили собственное наступление, но не подозревал, что движется прямо в ловушку. Генерал танковых войск Паулюс, талантливый штабной офицер, никогда ранее не командовавший крупными соединениями, был ошеломлен свирепостью атак Тимошенко на его Шестую армию. Шестнадцать батальонов Паулюса были разгромлены в сражении под проливным весенним дождем. Тогда генерал фон Бок увидел возможность достижения крупной победы. Он убедил Гитлера, что Первая танковая армия Клейста могла бы, продвинувшись, отрезать с юга силы Тимошенко на Барвенковском выступе. Гитлер ухватился за эту идею, присвоив ее себе. 17 мая перед самым рассветом Клейст нанес удар.

Тимошенко позвонил в Москву и попросил подкреплений, хотя еще не осознал всей опасности своего положения. Наконец, ночью 20 мая он убедил Хрущева телефонировать Сталину и просить об отмене наступления. Хрущев дозвонился на дачу в Кунцево. Сталин велел секретарю ЦК партии Георгию Маленкову ответить на звонок. Хрущев же хотел говорить со Сталиным лично. Сталин отказался и велел Маленкову узнать, в чем дело. Услышав, какова причина звонка, Сталин крикнул: «Приказы нужно выполнять!» – и сказал Маленкову, чтобы тот закончил разговор. Говорят, именно с этого момента Хрущев вынашивал ненависть к Сталину, которая привела его к страстному осуждению диктатора на XX съезде партии в 1956 г.

Прошло еще два дня, прежде чем Сталин разрешил прекратить наступление. Но к тому времени большая часть 6-й и 57-й армий уже были окружены. Окруженные войска предпринимали отчаянные попытки вырваться, шли в атаку на врага, взявшись за руки. Бойня была ужасной. Перед немецкими позициями волнами нагромождались горы трупов. Небо прояснилось, что позволило люфтваффе действовать в условиях идеальной видимости. «Наши пилоты работают день и ночь, сотнями, – пишет солдат из 389-й пехотной дивизии. – Весь горизонт окутан дымом». Несмотря на бой, Юрий Владимиров смог расслышать пение жаворонка в жаркий, безоблачный день. Но потом раздался крик: «Танки! Танки идут!» – и он побежал прятаться в окопе.

Конец был близок. Чтобы избежать немедленного расстрела, политруки, снимали и выбрасывали форму со знаками различия и надевали снятую с мертвых красноармейцев. Кроме того, они брили головы, чтобы выглядеть, как обычные солдаты. Сдаваясь, солдаты втыкали винтовки штыками в землю, вертикально, прикладами кверху. «Своим видом они напоминали какой-то сказочный лес после сильного пожара, из-за которого все деревья лишились кроны», – пишет Владимиров. В бедственном положении, грязный, завшивленный, он обдумывал самоубийство, зная, что может ждать его впереди. Но в итоге позволил взять себя в плен. Среди брошенного оружия, касок и противогазов они собрали раненых и понесли их на импровизированных носилках из плащ-палаток. Затем немцы погнали маршем голодных и измученных пленных колоннами по пять человек в ряд.

Около 240 тыс. красноармейцев попали в плен вместе с 2 тыс. артиллерийских орудий и основной массой задействованной бронетехники. Один командующий армией и многие офицеры покончили жизнь самоубийством. Клейст отмечал, что после боя вся территория была настолько завалена трупами людей и лошадей, что автомобиль командующего едва мог проехать.