Вторая мировая война - Энтони Бивор (2013)

Прежде чем продолжить свое путешествие в СССР, Черчилль решил разобраться с составом британского командования на Ближнем Востоке. Окинлек сказал ему, что было бы неразумно начинать еще одно наступление до середины сентября. Поэтому Черчилль решил заменить его в должности главнокомандующего генералом сэром Гарольдом Александером. Он также назначил генерал-лейтенанта Готта по прозвищу «Штурмовик», командира XIII корпуса, на должность командующего Восьмой армии. Готт, безусловно, один из лучших командующих британскими войсками в пустыне, был к этому времени усталым и деморализованным. Брук предлагал на этот пост генерал-лейтенанта Бернарда Монтгомери, но Черчилль настоял на своем. Тем не менее, когда Готт погиб – его самолет был сбит «мессершмиттом» – командование армией, в конце концов, принял Монтгомери.

Монтгомери гордился своим отличием от типичного высшего офицера британской армии. Действительно, вряд ли кто смог бы сильнее отличаться от скромного и безупречно-аристократичного Александера, чем этот жилистый генерал-коротышка с огромным носом. «Монти» и одевался по-своему, предпочитая мешковатый свитер и вельветовые брюки. Позднее самым характерным элементом его убранства станет черный берет Королевских танковых войск. Но военным он был консервативным, твердым сторонником тщательной штабной работы и четкого развертывания частей и соединений, а не стихийной деятельности произвольных боевых групп, сформировавшихся в ходе кампаний в пустыне. Он бесстыдно и успешно подыгрывал толпе – будь то солдаты или журналисты, – несмотря на свой довольно визгливый голос и сильную картавость. Некурящий и трезвенник, Монтгомери был эгоистичным, амбициозным и безжалостным.

Его безграничная вера в себя иногда граничила с глупым зазнайством. Но эту самую веру в себя он смог передать всем, кого встречал, выполняя свою задачу, а она состояла в том, чтобы вселить уверенность в победе изрядно потрепанной Восьмой армии. Командирам следовало «взять себя в руки», прекратить «хныкать» и не сметь ставить под вопрос приказы командования.

Положение, унаследованное Монтгомери в августе 1942 г., было вовсе не таким вопиюще плохим, как впоследствии изображал он сам, создавая прославляющий его миф. Немецкие и итальянские дивизии Роммеля понесли значительные потери в июльских сражениях. Но Монтгомери был справедливо возмущен пораженческими настроениями многих офицеров штаба, хотя был не прав, приписывая подобные взгляды также и Окинлеку. Просчет Окинлека заключался, скорее, в его неведении относительно подобных настроений среди «габардиновых свиней», как полевые офицеры на фронте называли обитателей Ближневосточного штаба в Каире.

Монтгомери объявил Восьмой армии, что приказал сжечь все планы отступления, готовившиеся на случай непредвиденных обстоятельств. Проводя много времени в войсках, организуя учения, не пренебрегая и театральными эффектами, он сумел поднять в армии боевой дух и восстановить уверенность в победе. Видимость резких изменений произвела на британских солдат и офицеров огромное впечатление, даже с учетом того, что Монтгомери приписал себе ряд нововведений, начатых еще при Окинлеке.

У Монтгомери не было намерения начинать наступление прежде времени, хотя именно такая осторожность послужила главной причиной смещения Окинлека. Но «Монти» проявил себя гораздо умнее в общении с премьер-министром. На самом деле Монтгомери планировал потратить больше времени на подготовку наступления, чем до середины сентября, как предлагал Окинлек. Он был полон решимости нарастить мощь своей армии до такой степени, которая гарантировала бы победу. В этом он, пожалуй, был прав, поскольку Англия не могла позволить себе снова потерпеть фиаско.