Вторая мировая война - Энтони Бивор (2013)

Танкисты 16-й дивизии Хубе махали руками, приветствуя возвращавшиеся самолеты, а «юнкерсы» отвечали им сиренами. К концу дня танковый батальон Штрахвица подходил к Волге севернее Сталинграда, но тут он попал под обстрел зенитных батарей, 37-миллиметровые орудия которых могли вести огонь как по воздушным целям, так и по наземным. Орудийные расчеты этих батарей состояли целиком из девушек, многие из которых были студентками. Они сражались до последнего человека и все погибли в этом бою. Командиры немецких танковых подразделений были потрясены и смущены, когда обнаружили, что зенитчики, с которыми они вели бой, оказались женщинами.

В один день немцы прошли весь путь от Дона до Волги, что казалось им огромным успехом. Они достигли того, что считали границей с Азией, а также конечной цели Гитлера – линии Архангельск–Астрахань. Многие считали, что война, по сути, завершена. Они фотографировали друг друга, изображая ликование, стоя на танках, а также снимали столбы дыма, поднимавшиеся над Сталинградом. Один из асов люфтваффе вместе со своим ведомым, заметив танки внизу, устроил для них целое воздушное представление, исполняя в воздухе фигуры высшего пилотажа.

Один из немецких командиров, стоя на башне своего танка на высоком правом берегу Волги, осматривал в бинокль противоположный берег. «Мы смотрели на необъятную степь, тянувшуюся в сторону Азии, и я был поражен ее размерами, – вспоминал он позднее. – Но тогда я не мог думать об этом особенно долго, потому что еще одна батарея зениток обстреляла нас, и пришлось снова вступать с ними в бой». Храбрость молодых женщин-зенитчиц стала легендой. «Это была первая страница обороны Сталинграда», – писал Василий Гроссман, слышавший рассказ о героизме зенитчиц из первых уст.

В то лето кризиса, переживаемого Антигитлеровской коалицией, Черчилль решил, что должен встретиться со Сталиным и лично объяснить ему причины, по которым была приостановлена отправка караванов, и почему открытие Второго фронта не было на тот момент возможно. У себя в Англии он подвергался резкой критике за сдачу Тобрука и тяжелые потери в Битве за Атлантику. Таким образом, Черчилль пребывал не в лучшем настроении для серии изнурительных объяснений со Сталиным.

Он полетел в Москву из Каира через Тегеран и прибыл в столицу СССР 12 августа. Переводчик Сталина наблюдал, как Черчилль обходил встречавший его почетный караул, выставив подбородок, и «пристально всматривался в каждого солдата, как бы взвешивая стойкость советских воинов». Впервые этот ярый противник большевизма ступил на территорию большевистского государства. Его сопровождал Аверелл Гарриман, представлявший на переговорах Рузвельта, но английскому премьеру пришлось сесть в первый автомобиль, где он оказался один на один с суровым Молотовым.

В тот вечер Черчилля и Гарримана отвезли в мрачную и строгую сталинскую квартиру в Кремле. Британский премьер-министр спросил о положении на фронте, что сыграло на руку Сталину. Он подробно описал крайне опасное развитие событий на юге, прежде чем Черчиллю представилась возможность объяснить, почему отложено открытие Второго фронта.

Черчилль начал с описания огромного наращивания вооруженных сил, которое идет в Англии. Затем он заговорил о стратегических бомбардировках Германии, упомянув массированные рейды на Любек и Кельн, апеллируя к сталинской жажде мести. Черчилль пытался убедить его, что немецкие войска во Франции слишком сильны, чтобы до 1943 г. начать операцию вторжения с форсированием Ла-Манша. Сталин энергично протестовал и «оспаривал цифры, приводимые Черчиллем в отношении размера немецких сил в Западной Европе». Сталин презрительно заметил, что «тот, кто не желает рисковать, никогда не сможет выиграть войну».