Вторая мировая война - Энтони Бивор (2013)

Чтобы исключить участившиеся попытки войск бежать через Волгу, Чуйков приказал полковнику Сараяну, командиру 10-й стрелковой дивизии НКВД, разместить заслоны во всех местах возможной переправы и расстреливать дезертиров на месте. Он знал, что боевой дух его войск сильно упал. Даже один из политруков неосторожно записал в своем дневнике: «Никто не верит, что мы удержим Сталинград. Не думаю, что мы когда-нибудь сможем разбить немцев». Полковник Сараян был возмущен, когда Чуйков приказал остальным его подразделениям занять оборону рядом с регулярными частями Красной Армии и выполнять все его приказы. Части НКВД никогда не подчинялись армейским офицерам независимо от их званий, но Чуйков знал, что в этот момент он может противостоять любым угрозам со стороны НКВД. Сейчас ему нечего было терять. В его армии осталось всего 20 тыс. бойцов, у него было менее шестидесяти танков, многие из которых были повреждены. Эти танки отбуксировали на огневые позиции и там врыли в землю, превратив в неподвижные огневые точки.

Чуйков уже почувствовал, что немецким войскам не нравится ближний бой и рукопашные схватки, поэтому он старался держать свой передний край как можно ближе к противнику. Такое небольшое расстояние между передовыми советских и немецких войск не давало возможности люфтваффе бомбить позиции 62-й армии, так как слишком высок был риск того, что немецкие бомбардировщики попадут по своим же солдатам. Впрочем, разрушения, уже нанесенные городу немецкими бомбежками, и стали самым большим преимуществом защитников Сталинграда. Город, превращенный авиацией Рихтгофена в руины, стал лабиринтом смерти для его соотечественников. Чуйков также принял правильное решение, оставив тяжелую и среднюю артиллерию на восточном берегу Волги, чтобы обстреливать через реку крупные сосредоточения немецких войск, готовящихся к атаке.

Первое масштабное немецкое наступление на город началось 13 сентября, на следующий день после того, как Гитлер заставил Паулюса назвать дату взятия Сталинграда. Паулюс, страдавший нервным тиком и хронической дизентерией, решил, что его войска справятся с задачей за двадцать четыре дня. Немецкие офицеры убеждали солдат, что те смогут прорваться к самому берегу Волги одним последним могучим рывком. Эскадрильи люфтваффе Рихтгофена уже начали бомбардировку. В основном это были пикирующие с воем Ю-87. «Над нами пролетела большая группа пикирующих бомбардировщиков, – писал ефрейтор 389-й пехотной дивизии, – и невозможно было поверить, что после их налета на советских позициях хотя бы мышь осталась живой». Тучи пыли от разбитой каменной кладки смешивались с черным дымом горящих зданий и нефтехранилищ.

Чуйков, не защищенный от атак с воздуха в своем штабе, расположенном на Мамаевом кургане, не мог выйти на связь с командирами дивизий, поскольку после бомбежки были повреждены все телефонные линии. Ему пришлось вместе со всем своим штабом, согнувшись в три погибели, перебежками добираться до землянки, вырытой на берегу реки Царица. Хотя большинство немецких атак, в результате отчаянного сопротивления советских войск, в тот день и были отбиты, но 71-й немецкой пехотной дивизии все же удалось прорваться в центр города. Еременко не мог не проинформировать об этом Сталина по телефону, как раз когда тот проводил совещание с Жуковым и Василевским. Сталин тут же приказал, чтобы 13-я гвардейская дивизия под командованием генерал-майора Александра Родимцева, героя Гражданской войны в Испании, переправилась через Волгу и с ходу вступила в бой с наступающими немецкими частями в центре городе.