Вторая мировая война - Энтони Бивор (2013)

19 августа, накануне прорыва немецких войск с боями из Фалезского котла, в штаб-квартиру Эйзенхауэра из Алжира прибыл генерал де Голль. «Мы должны идти на Париж, – сказал он главнокомандующему союзников. – В городе должна присутствовать организующая сила для установления в нем внутреннего порядка». Нет ничего удивительного в том, что де Голль боялся восстания, которое могут поднять коммунисты, используя свои военные формирования Franc-Tireurs et Partisans (ФТП), чтобы создать в городе революционное правительство до прихода союзных войск. Сам он тем временем повсюду внедрял собственных представителей во все еще оккупированном немцами Париже, чтобы создать основу будущего руководства страны и захватить ключевые министерства.

На следующий день, находясь в Ренне, де Голль узнал, что в столице началось восстание. Он немедленно послал генерала Жюэна с письмом к Эйзенхауэру, настаивая на том, чтобы туда немедленно направили дивизию Леклерка. Парижская полиция объявила забастовку пятью днями ранее, протестуя против приказа немцев о разоружении. Генерал Кениг послал из Лондона Жака Шабан-Дельмаса, чтобы убедить Сопротивление воздержаться пока от восстания. Но коммунисты под руководством полковника Анри Роль-Танги – местного лидера Французского внутреннего Сопротивления, хотели сами освободить Париж. 19 августа парижские полицейские, вооруженные пистолетами и одетые в штатское, захватили префектуру полиции и вывесили трехцветный национальный флаг.

Генерал-лейтенант Дитрих фон Хольтиц, немецкий комендант Парижа, счел нужным послать к префектуре немецкие войска, в результате чего начался безрезультатный бой. Гитлер приказал Хольтицу защищать город до последнего солдата и затем полностью разрушить его, но другие немецкие офицеры убедили генерала в том, что с военной точки зрения это совершенно ненужное мероприятие. 20 августа группа голлистов захватила муниципалитет Парижа, приведя в действие свой стратегический план по захвату ключевых правительственных зданий. Коммунисты, поверив в свой пропагандистский лозунг, который гласил, что власть принадлежит улице, даже не заметили, как их обошли.

Патриотический энтузиазм, с самодельными национальными флагами в окнах и стихийным пением «Марсельезы», усилил лихорадочное возбуждение. На улицах выросли баррикады, чтобы помешать немцам перемещаться по городу, на грузовики вермахта нападали из засады, а отдельных солдат разоружали или убивали. Шведский генеральный консул договорился о перемирии. Хольтиц согласился признать силы Сопротивления регулярными войсками и разрешил им оставить за собой здания, уже захваченные к этому моменту. В ответ Сопротивление должно воздерживаться от нападений на немецкие казармы и штабы. Коммунисты, заявив о том, что не были адекватно представлены на переговорах, отказались выполнять условия соглашения. Шабан-Дельмасу с трудом удалось уговорить их подождать хотя бы один день и не нападать на немецкие объекты в городе.

Когда остатки немецких войск ретировались из Нормандии через Сену, к Первой канадской и Второй английской армии присоединились 1-я бельгийская пехотная бригада, чешская танковая бригада и Королевская нидерландская бригада (Бригада принцессы Ирины). 21-я Группа армий Монтгомери, включавшая в себя вооруженные силы по крайней мере семи стран, начинала напоминать мечту Рузвельта об Объединенных Нациях.

22 августа, когда бойцы французского Сопротивления откликнулись на призыв полковника Роль-Танги: «Все на баррикады!» – и вышли на улицы города, Эйзенхауэр и Брэдли уже сообразили, что все же придется двинуть войска на Париж. Эйзенхауэр понимал, что должен представить это решение генералу Маршаллу и Рузвельту как чисто военное. Президент США был бы вне себя, узнай он, что американские военные собираются привести к власти де Голля. Де Голль, со своей стороны, пытался игнорировать тот факт, что США вообще имеют какое-либо отношение к освобождению Парижа.