Тысяча и одна ночь отделения скорой помощи - Батист Болье (2013)

Мы переоделись в обычную одежду и отправили халаты в прачечную. Амели принялась делать сложные растяжки, словно атлет после долгого бега.

– Она съест мое печенье, – уверенно сказала она, дотрагиваясь кончиками пальцев до стоп. – По четырем причинам. 1. Захочет знать, чем все закончится. 2. Захочет сделать тебе приятное. 3. И мне тоже сделать приятное, потому что я сама испекла печенье. 4. Она не сможет сопротивляться нейромедиаторам. Никто не может.

– Нейромедиаторы? Что это ты говоришь?

– Глутамат натрия сильно возбуждает нервные клетки. Он усиливает не только вкус, но и аппетит. Это из-за него пакетики с арахисом и чипсами обычно тают на глазах.

– Ты добавила в печенье глутамат натрия?

– И не только. Знал бы ты, сколько времени уходит на то, чтобы приготовить миндальное тесто с протеиновыми добавками и поливитаминами. Каждое маленькое печенье по пищевой ценности соответствует бифштексу весом двести граммов. Завтра я ей расскажу, чем закончилась история. Потом можешь отправить ее бежать марафон.

День пятый

Que reste-t-il de nos amours?

Шарль Трене

Почти 8 часов,

в общежитии

Утром я принял душ, надев хирургическую маску. Одна бактерия и четыре интерна нагишом, в масках утенка.

Если Бог есть, он, должно быть, покатывается со смеху.

8 часов,

в больнице, наверху

Амели устроилась поудобнее, готовая слушать финал истории.

Я на секунду замер на пороге, не решаясь войти. Мне все труднее и труднее было заходить в седьмую палату. Только что я долго уговаривал себя, прежде чем снова подняться на шестой этаж. Еще несколько дней, и моя сила воли будет не тверже майонеза в пакете: стоит его только выдавить, и назад вернуть уже невозможно.

Амели заглянула в коробку. Пусто.

– Поздравляю! Вы выполнили свою часть договора, я выполню свою!

– У них был странный вкус, – сказала Жар-птица.

– Противный?

– Нет, чудесный. Но странный.

– Это у вас из-за болезни, – соврала моя коллега, не поведя бровью. – Она действует на восприимчивость вкусовых сосочков на языке. Ну что ж, послушаем конец истории… На чем мы остановились?

– Батист собирался отчитаться профессору Жеберу о своем пациенте.

Я подхватил:

– Месье Люлль, девяносто три года, пролежал на полу шестнадцать часов до приезда бригады, доставившей его в больницу. Он не смог встать. Синдром черепахи: человек, упав на спину, не в состоянии перевернуться, так же как черепаха, опрокинувшись, делается беспомощной.

Я закончил доклад, очень довольный собой. Шеф Леонид спросил недоверчиво:

– Надеюсь, ты клал пациента на пол?

– Простите, что?

Он повторил очень громко, словно у меня в ушах висели бананы:

– ТЫ КЛАЛ ПАЦИЕНТА НА ПОЛ?

Я подумал: “О да! И раздевал, и кидал на пол, и шлепал по заду мешалкой, распевая немецкие военные песни, но перед этим натянул розовый костюм кролика из латекса: старички за девяносто это очень любят”.

И ответил:

– Нет. А за… Зачем?

– Положишь своего пациента на пол, понаблюдаешь, поймешь, почему он не может подняться, и покажешь, как это сделать. Таким образом, когда он снова упадет – а они всегда падают, уж поверь, – он сумет подняться, потому что ты его научишь. О’кей?

Спустя десять минут месье Люлль, обезумев от ужаса, корчился на полу, словно перевернутая черепаха на песке. И как прикажете выпутываться из этой нелепой ситуации? Имелся только один разумный способ. Я растянулся на полу рядом с ним, и мы вдвоем научились вставать на ноги.

Мораль: прежде чем лечить того, кто хромает, примерь его мокасины. Наша профессия состоит еще и в том, чтобы поднимать тех, кто рухнул на землю. В прямом смысле слова.

В палате повисло молчание. Потом Амели осведомилась:

– У тебя правда есть костюм кролика из розового латекса?

Мы расхохотались.