Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Прощальные - Роберт Фолкон Скотт (2009)

Лошади с некоторых пор страдают мучительным раздражением кожи. Я был уверен, что причиной тому какой‑нибудь паразит, хотя Отс винил корм.

Сегодня у Аткинсона под микроскопом оказалась крошечная вошь, снятая с шерсти одной из лошадей — Снэтчера. Мы надеемся, что раствор карболовой кислоты избавит бедных животных от этой напасти. Некоторые из лошадей стерли у себя клочки шерсти, что в этом климате весьма нежелательно. Надеюсь, что мы скоро одолеем беду.

День опять удивительный, с чудным лунным светом. Эребус красиво выдвигался из снежных облаков, словно невидимая рука с бесконечной осторожностью сдергивала с него полупрозрачный покров, выставляя во всей чистоте благородное очертание освещенной луной горы.

Четверг, 6 июля. Температура к ночи вдруг опустилась до ‑46° [‑44 °C]. И теперь еще ‑45° [‑43 °C] при довольно сильном южном ветре. Морозная погода.

Э. Эванс соорудил из тюленьей шкуры новую верхнюю обувь для ходьбы на лыжах. Лучшего, кажется, ничего не придумать.

Сегодня утром сделал короткую прогулку пешком и более продолжительную — на лыжах — во второй половине дня. В результате последнего снегопада дорога плохая. В настоящее время почему‑то очень трудно засесть за работу, и я все откладываю заданные себе задачи.

В полдень, в день зимнего солнцестояния, солнце было на 11 ° ниже горизонта. Теперь оно поднялось не больше чем на один градус, а все‑таки на северном небе появилась заметная краснота. Может быть, наступившие холода имеют к этому отношение.

Пятница,) июля. Температура ночью опустилась до 49° [‑45 °C]. Холоднее этого не было и навряд ли будет. Утром ясно и тихо. Температура ‑45° [‑43 °C]. После полудня с SE налетел ветер со скоростью 30 миль в час. Температура постепенно поднялась до ‑34° [‑36 °C] и на этом остановилась. Я испугался такой комбинации и отказался от прогулки.

Мех у собак становится довольно густым, да они вообще не жалуются. Лошадям тоже лучше, но я буду рад, когда они совсем избавятся от своих мучителей.

Сегодня был жертвою очень странного заблуждения.

На нашей маленькой печке поставлен железный цилиндр для таяния льда, снабжающий необходимой водой темную камеру и научные приборы. Этот железный сосуд, если не наполнен льдом, конечно, нагревается и обыкновенно бывает обвешан просушивающимися носками и рукавицами. Сегодня я дотронулся до этого сосуда и тотчас же отдернул руку, ощутив жар. Я несколько раз повторил опыт, и всякий раз ощущение жара было настолько сильное, что я даже предупредил своих товарищей об опасности обжечься.

Мирз же мне заметил на это, что сосуд только что набили льдом, и, приложив руку к цилиндру, добавил: «Но он же холодный!» Так это и было. Холодная, слегка влажная поверхность железа вызвала у меня ощущение сильного жара.

В этом наблюдении ничего нет нового. Очень часто замечалось, что при низких температурах прикосновение голой руки к металлической поверхности вызывало ощущение ожога. Тем не менее этот случай является интересным вариантом уже известного факта.

Рука причиняет Аткинсону большие страдания. Обморожение было глубже, чем я думал. К счастью, он начинает уже чувствовать свои пальцы, но чувствительность вернулась к ним лишь через сутки.

Понедельник, 10 июля. Был шторм, какого не запомню в этих краях, и еще далеко не кончился.

Ветер начался около полудня в пятницу и постепенно усиливался, пока в субботу не достиг средней скорости 60 миль в час; порывы же доходили до 70 миль в час. Такая сила ветра, хотя редкая, небеспримерна. Необычной чертой этого шторма является длительность такой низкой температуры. В пятницу вечером термометр показывал ‑39° [‑39 °C]. Всю субботу и большую часть воскресенья температура не поднималась выше ‑35° [‑37 °C]. Вчера вечером термометр показывал ‑20° [‑29 °C] с небольшим и сегодня, наконец, дополз до 0° [‑18 °C].