Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Прощальные - Роберт Фолкон Скотт (2009)

Вчера в течение часа после второго завтрака ветер как будто стал немного утихать, и лошади недолго погуляли. Я и сам вышел пройтись, упираясь против ветра, который чуть не сорвал с меня легкую верхнюю одежду, с диким хлопаньем развевавшуюся вокруг меня. Когда, немного погодя, ветер опять усилился, мне стоило больших усилий добраться до дома.

И сегодня утром еще свирепствует шторм, но небо проясняется. Тучи собрались к югу, около вершины Эребуса. Луна, хотя и светит ярче, все еще какая‑то водянистая, свидетельство того, что над нами еще повис тонкий слой паров.

Работа идет неустанная. Люди делают к лыжам сапоги нового образца и подошвы с шипами. Лейтенант Эванс вычерчивает планы Сухой долины и глетчера Кётлица. Физики все время работают. Мирз делает сбрую для собак. Отс освобождает лошадей от паразитов. Понтинг делает отпечатки со своих негативов. В науке нельзя прибегать к «дилетантским» методам, она требует ума, стимулируемого честолюбием или удовлетворением поставленных перед собой задач.

Наша самая любимая игра для вечернего развлечения — шахматы. Охотников так много нашлось, что не хватает наших двух досок.

Пятница, 14 июля. Стряслась беда, ужасно нас напугавшая. Да и теперь мы далеко еще не спокойны.

Вчера в полдень одна из лучших наших лошадей — Боунз вдруг перестала есть. Вскоре после того стало очевидно, что у нее сильные боли: несомненно, колики. Отс мне донес, но мы сначала не очень встревожились, вспомнив скорое выздоровление в таких же условиях другой лошади — Джимми. Больную отправили погулять с Крином. Я два раза проходил мимо них и уже думал, что все обойдется, но Крин мне после сказал, что ему с нею было много хлопот. Каждые несколько минут с бедняжкой делались жестокие схватки. Она сначала рвалась вперед, как бы силясь убежать от невидимого врага, потом старалась лечь. Крин с большим трудом удерживал ее на ногах, потому что лошадь эта сильная. По возвращении в конюшню ей стало хуже. Отс с Антоном терпеливо водили горячим мешком под ее брюхом. Она все старалась лечь. Отс, наконец, счел за лучшее позволить ей это. Она растянулась на полу и только время от времени вздрагивала, корчилась от боли, поднимала голову, даже порывалась подняться на ноги. Никогда до того я не представлял себе, как жалка лошадь в таком положении. Она не издает ни звука. Ее страдание выражается вздрагиванием и движениями головы, которую она обращает к людям, с несомненным выражением мольбы. Часы проходили, не принося облегчения. Нельзя было не признать, что лошадь серьезно больна. Отс дал ей пилюлю с опиумом, потом другую. Оставалось только ждать. Отс и Крин не отходили от пациентки. Я несколько раз навещал ее — перемены не было. К полуночи я сильно приуныл. Нам нельзя больше терять ни одной лошади; их без того осталось слишком мало. Одно из двух: или мы должны сохранить оставшихся в живых, или мы рискуем успехом всей экспедиции!

Все до сих пор шло так хорошо, что я стал забывать о своих опасениях, надеясь, что и дальше будет хорошо. Поэтому, когда к полуночи бедному Боунзу, который проболел целых 12 часов, лучше не стало, вся моя уверенность разлетелась.

Вскоре после полуночи мне донесли, что больная как будто успокоилась. В 2 ч 30 м я опять был в конюшне и нашел заметное улучшение. Лошадь все еще лежала на боку, вытянув шею, но спазмы прекратились. Глаза глядели спокойнее, и уши настораживались на шум. Пока я на нее смотрел, она вдруг подняла голову и без усилия встала на ноги. Затем, точно пробудившись от злого кошмара, начала принюхиваться к сену и к соседке. Через 3 минуты она выпила ведро воды и принялась за корм.