Содом и Гоморра. Города окрестности Сей - Кормак Маккарти (2013)

Когда вошел на кухню, Сокорро стояла там в халате, разговаривала по телефону. На Билли она замахала руками.

— Sí, sí, — говорила она. — Sí, joven. Espérate[306].

Он проснулся от холода, но весь в поту и дико мучимый жаждой. Понял, что настал новый день, потому что на него обрушилась боль. При всяком движении запекшаяся в его одежде кровь потрескивала, как ледок. Потом он услышал голос Билли.

— Братан, — говорил этот голос. — Братан.

Он открыл глаза. Билли стоял около него на коленях. Сзади него был тот мальчишка, держал отведенную занавеску, за которой начиналась серость и холод. Билли повернулся к мальчишке.

– Ándale, — сказал он. — Rápido. Rápido[307].

Занавес упал. Билли зажег спичку и держал ее.

— Ну и дурень же ты, — сказал он. — Ну ты и дурень.

Снял с полки, прибитой к ящику, огарок свечи в блюдечке, зажег ее и поднес ближе.

— А, черт, — сказал он. — Ну ты и дурак! Идти можешь?

— Не дергай меня.

— А как иначе-то?

— Все равно ты не сможешь переправить меня через границу.

— Ч-черт. В самом деле.

— Он убил ее, прикинь? Тот сукин сын убил ее.

— Я знаю.

— Полиция ищет меня.

— Джей Си подгонит грузовик. Прошибем к чертям их хре́новы ворота, если придется.

— Не дергай меня, дружище. Я не поеду.

— Еще как поедешь.

— Да не могу я. Еще недавно думал, что могу. А — нет.

— Ну, первым делом не бери в голову. А эту всю твою брехню я не слушаю. Черт подери, да мне случалось и похуже поцарапаться.

— Я весь изрезан в куски, Билли.

— Мы тебя заберем отсюда. И не смей мне перечить, черт бы тебя взял.

— Билли. Слушай. Все нормально. Я знаю, что не выкарабкаюсь.

— Ну, я ж говорю тебе…

— Нет. Слушай. Ой, знал бы ты, что я готов отдать за глоток холодной воды.

— Щас достану.

Он стал искать, куда бы поставить свечку, но Джон-Грейди перехватил его руку.

— Не уходи, — сказал он. — Может, потом, когда вернется мальчишка.

— Хорошо.

— Он говорил, что больно не будет. Лживый сукин сын. — Он присвистнул. — Сейчас что, день занимается, да?

— Угу.

— Я видел ее, дружище. Она у них там лежит на столе и совсем на себя не похожа, но это она. Нашли в реке. Он перерезал ей горло.

— Я знаю.

— Мне надо было. Друг, мне обязательно надо было его убить.

— Надо было мне сказать. Тебе ни в коем случае не следовало лезть сюда одному.

— Мне надо было.

— Главное, не бери в голову. Сейчас они уже приедут. Ты, главное, только держись.

— Это ничего. Но болит как сволочь какая-то, Билли. Фссс. А так ничего.

— Хочешь, за водой схожу?

— Нет. Посиди тут. А ведь какая она была красавица, а, дружище?

— Это да.

— Я целый день места себе не находил, все волновался за нее. Помнишь, мы говорили о том, куда люди деваются, когда умирают. Я думаю, есть такое место, а как увидел ее на этом столе, подумалось, может, она не полетит на небо, потому что, ну, как бы не захочет, а еще я подумал, ведь Бог прощает и, может быть, мне удастся уговорить Его простить мне, что я убил того сукина сына, потому что и ты, и я оба знаем, что я нисколько об этом не жалею, и хотя звучит как-то глупо, но я не хочу, чтобы меня прощали, если ее не простят. Я не хочу быть там, где не будет ее, — ну типа вроде как на небе или еще что-нибудь в таком духе. Я знаю, звучит так, будто я спятил. Но знаешь, друг, когда я увидел ее на том столе, я понял, что жить мне ни к чему больше. Понял, что моя жизнь кончена. И это снизошло на меня как облегчение.

— Молчи, молчи. Ведь нет там ничего.

— Она хотела исправиться. Ведь это хоть немного, но считается? Я-то ведь засчитал ей это.

— Да и я бы засчитал.

— В моем сундучке найдешь квитанцию из ломбарда. Если хочешь, можешь выкупить мой револьвер, пусть у тебя будет.

— Да мы вместе его выкупим.