Чаша и крест - Нэнси Бильо (2013)

Проходя мимо нас, Генри Кортни на секунду остановился и посмотрел на барона. И похоже, выражение лица старого друга приободрило его; он глубоко вздохнул и продолжил путь, положив руку на плечо сына. А Гертруда, остановившись, поглядела на меня. В больших карих глазах ее застыла мольба. Потом она пошла дальше, а Монтегю бросил на меня озадаченный взгляд. Наверняка он был удивлен, с чего бы это маркизе Эксетер искать помощи у Джоанны Стаффорд.

В ту ночь казалось, что все эти глупые пророчества нелепы и абсурдны и не имеют под собой абсолютно никаких оснований.

Солдат сделал мне знак, приглашая садиться в фургон первой. Я повиновалась без колебаний. В Стаффордском замке часто говорили, что мой покойный дядюшка герцог Бекингем с первой минуты ареста и до того самого момента, когда он преклонил колени перед палачом, ни разу никому не доставил удовольствия видеть, что ему страшно. Небольшое утешение для его детей, конечно, но все-таки.

Влезть в фургон в платье с пышной юбкой и тесным корсажем мне оказалось не так-то просто. Тем более что серебристая материя была жесткой, словно фанера. Я почувствовала, что кто-то подталкивает меня сзади, а потом послышался треск разрываемой ткани. Ну вот, платье испорчено. Впрочем, какое это сейчас имеет значение. Я отыскала местечко на узенькой жесткой лавке. Остальные арестанты молча забирались внутрь и рассаживались рядом со мной.

Дадли и двое его старших подчиненных уселись, тесно прижавшись друг к другу, у самого выхода. Монтегю воспользовался паузой, чтобы поговорить с сыном. Они сидели совсем близко, и даже при таком тусклом свете я заметила их поразительное сходство. И молча порадовалась тому, что сын внимательно слушает барона. Видно, не такой уж он строптивый и непослушный, как говорил его отец.

— Нет, нет, нет! — закричал кто-то.

И какой-то мужчина, одетый в ливрею дома Кортни, бросился к первому фургону. Это был Джозеф, он бежал, протягивая обе руки к Гертруде. Дадли что-то негромко сказал, и двое его людей кинулись наперерез слуге. Его схватили и бросили на землю. С ужасающим хрустом он ударился спиной о твердые камни мостовой и вскрикнул. Теперь этот слабоумный близнец уже не представляет никакой опасности, но солдаты на этом не остановились. К моему ужасу, они принялись пинать беднягу ногами в живот и даже бить его по голове.

Джеймс бросился было вперед, но Чарльз схватил его за руку. Он не мог позволить, чтобы люди Дадли избили и второго близнеца.

— Вы же убьете его! Что вы делаете, ради всего святого? Вы же убьете его! — кричал Джеймс.

Лорд Джон Дадли с бесстрастным лицом взирал на происходящее. В глазах его читалось то же самое выражение пустоты и безучастия, как и тогда, когда я молила его пожалеть Артура. Был момент, когда один из солдат поднял было голову с блестевшим от пота лицом и посмотрел на Дадли, ожидая от начальника приказа прекратить истязание. Но тот и бровью не повел. И избиение продолжалось.

Не помню уже, сколько прошло времени, когда Дадли наконец поднял руку.

— Хватит! — крикнул он.

Джеймс подбежал к лежавшему без чувств брату и бросился перед ним на колени. Обхватил руками его окровавленную голову и очень осторожно оторвал от земли.

— Ну разве можно так с человеком… — потерянно бормотал он.

В фургоне, где сидела семья Генри, Гертруда лишилась чувств. Муж и Констанция с двух сторон поддерживали ее. Эдвард Кортни зарыдал. Толпа на Саффолк-лейн притихла, и слышался только этот отчаянный детский плач.

Сердце мое болезненно сжалось. Я зажмурилась, опасаясь, что тоже не выдержу.

Фургон дернулся и поехал вперед, и только тогда я открыла глаза. Высокие стены «Алой розы» стали удаляться.

22