Чаша и крест - Нэнси Бильо (2013)

— Он целую неделю шел от Гамбурга до Лондона с полными трюмами пороха, а в тех водах полно пиратов, шпионов и врагов короля Генриха. Единственная страна, которая решилась послать ему порох, — Германия. Можете себе представить, каков риск? Один меткий выстрел из пушки… Да что там из пушки! Хватило бы и подожженной стрелы… Бабах! И все пошли на дно. — Жаккард засмеялся, подкрепив свои слова энергичным жестом.

Мне подобная перспектива смешной не показалась.

— А сейчас на корабле есть порох? — спросила я.

— Ни унции. Король приказал все отправить в недавно выстроенные крепости. Германия оказала ему огромную услугу. Да и вообще проявляет о Генрихе заботу. Кроме пороха, немцы собираются прислать ему еще и четвертую жену.

— Так, значит, следующей королевой станет принцесса Клевская?

Жаккард подозрительно посмотрел по сторонам — не подслушивают ли нас гребцы — и кивнул:

— Похоже на то. Выбирать можно из двух сестер: или Анна, или Эмилия. Король послал туда Ганса Гольбейна, чтобы тот написал их портреты.

Гребцы налегли на весла. Чем ближе мы подплывали к Грейвсендским докам, тем все более тяжелые мысли одолевали меня. Я никак не могла выбросить из головы пророчество Оробаса: «У короля рождается второй сын. Генрих Восьмой умирает. Мальчик теперь король, он правит страной, а за спиной его стоит Кромвель».

Наша барка достигла причала, и Жаккард нанял двух мальчишек отнести сундук на площадку для багажа. Ждать еще нужно было не меньше часа, но он старался держаться подальше от группы зданий, стоящих возле главного причала. В город мы тоже, разумеется, не пошли, об этом не могло быть и речи. Вместо этого Жаккард подвел меня к каким-то деревьям недалеко от дороги, усадил на упавший ствол одного из них и объяснил:

— Мне нужно показать наши бумаги капитану, а понять, что он за человек, проще, если мы с ним будем беседовать с глазу на глаз. И вообще, чем меньше вас кто-то видит, тем лучше.

Я не стала с ним спорить. Тем более что мне и самой хотелось побыть одной, собраться с духом перед опасным путешествием по морю. Хотя оно и не будет длинным (Жаккард сказал, что всего через два дня мы окажемся в Антверпене), я еще ни разу не покидала Англию. И даже представить себе не могла, что такое рано или поздно случится.

Когда Ролин вернулся, мрачные предчувствия мои только усилились. По лицу голландца было видно, что капитан ему не слишком понравился.

— Да, человек он, конечно, отважный и решительный, но пройдоха, каких мало, — сказал Жаккард. — Боюсь, он не из тех, на кого можно положиться. Я предложил ему кругленькую сумму, чтобы он взял нас на борт, да еще изрядно доплатил за то, чтобы он как можно скорее вышел в море. И капитан пообещал все сделать в лучшем виде. Но если к нему вдруг обратится кто-нибудь другой и предложит больше, можно не сомневаться: он тут же забудет, что я вообще есть на свете. Словом, тот еще жук.

Жаккард некоторое время молчал, а потом вдруг изумленно воскликнул:

— Эт-то что еще такое?

По заболоченному лугу прямо к нам направлялся какой-то рыжеволосый молодой человек. Подойдя ближе, он сорвал с головы шляпу и по-французски спросил, как добраться до постоялого двора под названием «Черный лебедь».

Похоже, это был какой-то пароль. Жаккард сразу вскочил на ноги. Они отошли подальше и принялись о чем-то горячо толковать. В общей сложности эти двое проговорили минут десять, а я за ними все это время наблюдала.

Потом рыжеволосый откланялся и заспешил обратно, откуда явился. Жаккард подошел ко мне, и я впервые увидела, что у него на лбу от волнения выступил пот.

— Надо как можно скорей доставить вас на борт корабля, — сказал он.

— Что случилось?

— То, чего я боялся больше всего, — сдержанно ответил он. — На прошлой неделе в Хартфордшире на ферме Маркуса Соммервиля появился шпион. Весть об этом дошла до Лондона только сегодня, и этот человек прискакал, чтобы предупредить меня.