Чаша и крест - Нэнси Бильо (2013)

— Епископ Гардинер? — насмерть перепуганная, спросила я.

Он кивнул.

— Но ведь шпион наверняка сообщит, что меня там нет. И епископ узнает, что его обвели вокруг пальца.

— Не сообщит.

Я ждала объяснений, но Жаккард молча подал мне руку и повел к главной пристани; рука его была твердая, как сталь.

Когда мы подошли к воде, я не выдержала.

— Человека Гардинера убили? — едва слышно прошептала я.

— Немедленно возьмите себя в руки, — не глядя на меня, сказал Жаккард. — Конечно убили. А вы как думали? Но из-за этого возникнут новые трудности. Его исчезновение будет замечено, проведут расследование. Не пройдет и месяца, как в Хартфордшир пошлют нового человека, а то и не одного. И еще я боюсь, что люди Гардинера проследили за нами и знают, что мы здесь.

Яркое отражение солнца в воде слепило глаза, и я приставила ко лбу ладонь. Но она так дрожала, что Жаккард схватил ее и демонстративно поцеловал.

— Это всегда было mission apres mort,[17] и вы знаете это, — прошептал он, наклонившись к моему уху и сжимая плечо.

Я шла по пристани, как сомнамбула, едва передвигая ноги. Шпиона Гардинера убил не сам Жаккард, это произошло далеко отсюда, в Хартфордшире, но он, вне всяких сомнений, одобрял это убийство. И подобное равнодушие к человеческой жизни пугало меня.

По воде к галеону уже скользила цепочка небольших лодок. В одну из них Жаккард усадил на скамью меня и сам устроился рядом. И только наш гребец опустил в воду весла, в лодку спрыгнул еще один пассажир: молодой человек лет двадцати пяти с очень светлыми, почти как у Эдмунда, волосами.

— Простите, ради бога! Надеюсь, я не очень вас стесню, — со смехом обратился он к нам. — Позвольте представиться: Чарльз Адамс. Я прибыл сюда еще на рассвете, чтобы успеть осмотреть новую крепость его величества. Очень интересно. Как вы считаете?

И пока мы плыли к галеону, они с Жаккардом болтали о новых оборонительных сооружениях, возведенных с целью защитить Англию от вторжения армии императора Карла.

— Интересуетесь военными действиями, господин Адамс? — улыбаясь, спросил Жаккард.

Но я достаточно хорошо изучила его и сразу увидела, что улыбка эта деланая. Голландец не доверял Адамсу.

— Я зачислен в лондонское ополчение, если вы об этом, — ответил молодой человек. — Но нет, военные игры не для меня, увы. Я должен продолжать семейное предприятие, поэтому и направляюсь в Амстердам.

Все тем же небрежным тоном Ролин осведомился, чем именно наш спутник занимается.

— Мы торгуем тканями, — отвечал Чарльз. — «Адамс и сыновья», — может, слышали? Проклятое эмбарго нанесло большой удар по нашему бизнесу. Но, слава богу, Кромвель удовлетворил мою просьбу и подписал разрешение отправиться за границу. Я посчитал это добрым предзнаменованием. У меня назначена в Нидерландах встреча с партнерами, и я постараюсь поправить наши дела. Торговые маршруты должны быть снова открыты.

— Это будет не так-то просто, — заметил Жаккард.

— Да… и деловая хватка у меня не та, что у моего отца… была. — Наш собеседник вздохнул. — В прошлом году он умер, и теперь я должен делать все сам. У меня на руках старуха-мать.

— Уверена, что у вас все получится, — вставила я.

Жаккард крепко стиснул мне руку. Десятки раз он твердил мне, чтобы я ни с кем не вступала в разговоры, если только в этом нет крайней необходимости. Но нельзя же все время сидеть и молчать, это привлечет еще большее внимание, да вдобавок господин Адамс сочтет меня неучтивой.

— Вот уже четыре поколения нашей семьи занимаются этим бизнесом, — горделиво улыбаясь, сказал он, глядя на нас обоих. — Габсбурги раз десять, не меньше, пытались задушить английскую торговлю, но у них ничего не вышло! И неважно, какие они там вводят эмбарго и по каким причинам — экономическим или военным — это делают, нас все равно голыми руками не возьмешь. Мы, англичане, — народ непотопляемый!