Чаша и крест - Нэнси Бильо (2013)

Вернулся Жаккард. Новости, которые он принес, были ужасны. Город действительно отказался платить налоги Марии Венгерской, правительнице Нидерландов и родной сестре императора Карла. Горожане заявили, что не признают власти императора и не обязаны хранить верность монархии; они вспомнили про какие-то полузабытые права прежних времен, которые у них были еще до того, как воцарилась династия Габсбургов. Верхушка города, богатые бюргеры, все как один поклялись сжечь документ, согласно которому город Гент присягнул на верность империи. Верным Карлу оставался только глава городского совета, он-то и хранил этот документ в потайном месте и наотрез отказался отдать его бунтовщикам. Но отцы города устроили судебное разбирательство и осудили непокорного главу совета на смерть. Сегодня на этой площади должна была состояться его казнь.

Жаккард махнул рукой в сторону помоста. Я в страхе зажала ладонью рот. Так вот оно что! Я случайно угадала: толпа собралась, чтобы поглазеть на публичную казнь.

Ролин подтолкнул меня, приказывая идти вперед, в сторону помоста.

— Нет-нет, только не это… — слабо сопротивлялась я.

— Это не займет много времени, главу совета должны казнить до захода солнца, — прошептал он мне на ухо. — И тогда мы сможем быстро попасть в Гравенстеен.

Высокий помост теперь был виден гораздо лучше. По четырем углам его ярко горели факелы. Какие-то люди уже тащили осужденного на помост, и он в страхе молотил руками по воздуху. Отчаянные вопли его мешались с насмешливыми выкриками из толпы. За приговоренным следовал человек с поднятым топором. Это был не профессиональный палач, какого я видела на Тауэр-Хилл. Перед обезумевшими от нетерпения горожанами собирался продемонстрировать свое искусство обыкновенный мясник.

Три раза поднимался и падал его топор, пока голова не отделилась от туловища и душа несчастного не взлетела на небеса.

Но я не отводила глаза и твердо смотрела на жуткое зрелище, хотя беспомощный гнев перед безумием и слепой жестокостью этих людей буквально душил меня.

Я искоса бросила взгляд на Жаккарда. Что и говорить, зрелище его тоже смутило, но отвращения на его лице я не заметила. Для него происходящее было лишь досадным препятствием, которое мешало ему осуществить свою mission apres mort.

На помост вскарабкался по ступенькам какой-то богато одетый бюргер и помахал перед толпой листком пергамента, который был охвачен ярким пламенем. Над растерзанным телом главы городского совета горел документ, где стояла подпись императора Карла. Документ, свидетельствовавший о том, что город Гент присягнул на верность Священной Римской империи.

Довольные горожане пустились в пляс, отовсюду слышалось радостное пение. Мы с Жаккардом проталкивались сквозь толпу, стараясь не вызвать подозрений.

— А вы чего не пляшете? А ну пляшите! — кричали на нас со всех сторон. Я прятала лицо, уткнувшись в плечо Жаккарда. Хоть он был мне и противен, я не могла заставить себя улыбаться этим убийцам.

Уж не знаю, удалось бы нам или нет благополучно пробиться сквозь беснующуюся толпу и вовремя выбраться с этой проклятой площади, если бы вдруг не поднялся ветер.

При первых порывах его Жаккард еще крепче сжал мне руку.

— Это еще что? — удивился он. — Минуту назад небо было чистое. Похоже, сейчас будет гроза!

Я посмотрела на небо. Оно было затянуто тучами, которые мчались с такой же скоростью, как совсем еще недавно наш корабль, на всех парусах летевший к Антверпену. Порывы ветра чуть не сбивали с ног.

Добрые горожане Гента, похоже, тоже заметили быстро надвигающуюся грозу.

— Это кара Божия! — прошамкала какая-то старуха.

— Тише ты! — испугалась другая, стоявшая с ней рядом.

Но и остальные, похоже, тоже были напуганы.

— Теперь можно свободно идти в Гравенстеен, — повернулась я к Жаккарду.

— Гроза, похоже, разразится нешуточная, будьте готовы, — сказал он, в наступившем мраке вглядываясь мне в лицо.