Коммодор Хорнблауэр - Сесил Форестер (1945)

Значит, французский штаб получает данные от местных предателей; Хорнблауэр и сам бы мог об этом догадаться, но лучше уж знать наверняка.

— Конечно, они столь же бесполезны, как и русские, — продолжал Хорнблауэр успокаивающе, — надеюсь, ваш император не встретил сильного сопротивления?

— Смоленск в наших руках и император движется на Москву. Наша задача — занять Санкт-Петербург.

— Но, очевидно, форсирование Двины будет представлять трудности?

Жюсси пожал плечами в свете лампы.

— Не думаю. Смелое движение через устье реки и русские вынуждены будут отступить, когда их обойдут с фланга.

Значит, вот чем занимался Жюсси: поиском удобного участка берега для высадки французских войск на занятую русскими сторону устья реки.

— Дерзкий ход, сэр, как раз в традициях Французской армии. Без сомнения, у вас есть подходящие суда, чтобы перевезти войска?

— Несколько дюжин барж и барок. Мы захватили их в Митау прежде, чем русские успели их уничтожить.

Жюсси вдруг замолчал, очевидно обеспокоенный тем, как много он рассказал.

— Русские всегда так неповоротливы, — проговорил Хорнблауэр тоном абсолютного согласия, — решительная атака, основанная на вашем замечательном плане, безусловно, не оставит им никаких шансов удержать эту позицию. Но извините ли вы меня сэр, если я буду вынужден вернуться к исполнению своих обязанностей?

Не было никаких шансов, что из Жюсси удастся выудить еще что-нибудь — по крайней мере, сейчас. Но по крайней мере, ему удалось узнать жизненно важную информацию о том, что в руках французов находится целая флотилия барок, которые русские не сочли нужным или просто не смогли затопить, а теперь французы собираются атаковать их прямо через устье. Внешне изображая полное безразличие, Хорнблауэр все же надеялся, что позже ему еще удастся разговорить Жюсси. Француз поклонился и Хорнблауэр повернулся к Маунду.

— Мы возвращаемся к эскадре, — сказал он.

Маунд отдал приказы, после исполнения которых «Гарви» лег бейдевинд на правом галсе — пленные французы испуганно присели, когда тяжелый грота-гик пронесся у них над головами; бросаясь к парусам матросы натыкались на них. Пока Жюсси и Хорнблауэр беседовали, двое из пленных оторвали рукав от рубахи раненного и перебинтовали ему руку. Теперь они сидели на корточках под бортом, у самого шпигата, а «Гарви» медленно возвращался туда, где стоял на якоре «Несравненный».

Глава 18

— Весла, — негромко скомандовал Браун и команда барки перестала грести, — баковый!

Гребец, сидящий на баке втащил свое весло в шлюпку и схватил отпорный крюк, а Браун аккуратно подвёл барку к пирсу, мимо которого неспешно катила свои воды Двина. Толпа любопытных рижан наблюдала за маневром; теперь они уставились на Хорнблауэра, который взбирался вверх по каменным ступеням, на его эполеты, орденскую звезду и шпагу — все это ярко блестело в солнечных лучах. За длинным рядом пакгаузов, выстроившихся вдоль пирса, виднелась широкая площадь, со всех сторон окруженная средневековыми домами под острыми крышами, но у него не было возможности отвлекаться на то, чтобы повнимательнее осмотреть Ригу. Как обычно, для его встречи был выстроен почетный караул с офицером во главе, а позади караула виднелась массивная фигура губернатора, генерала Эссена.

— Добро пожаловать в город, сэр, — начал Эссен. Он был остзейским немцем, потомком рыцарей-меченосцев, которые завоевали Ливонию много веков назад и французский язык, на котором он говорил, немного напоминал то взрывное наречие, на котором изъясняются в Эльзасе.

Их ожидал открытый экипаж, запряженный двумя кровными лошадьми, которые нетерпеливо переступали на месте. Губернатор помог забраться Хорнблауэру и последовал за гостем.

— Проехать придется совсем немного, — продолжал он, — но мы используем эту возможность, чтобы люди смогли нас увидеть.