Коммодор Хорнблауэр - Сесил Форестер (1945)

Эта ночь была идеальной для проведения разведки подступов к заливу Фришгаф. Было облачно, так что летнее небо, все еще скупо подсвеченное уже опустившимся за горизонт солнцем, не давало много света. Дул сильный бриз. На шлюпе, который Хорнблауэр недавно покинул, этим вечером пришлось раньше взять рифы на марселях. Сильный бриз и волнение на море означали, что вероятность встретить патрульную шлюпку — с солдатами на веслах — обходящую дозором вдоль бонового заграждения, которое Хорнблауэр решил осмотреть, будет гораздо меньше.

В то же время сам Хорнблауэр мучительные неудобства испытывал от качки. Тендер, на кормовой банке которого он сидел, подпрыгивал на волнах, то глубоко ныряя носом, то почти запрокидываясь на корму; вокруг него постоянно разлетались брызги, так что двоим матросам почти постоянно приходилось отчерпывать воду. Капли влаги безжалостно просачивались сквозь мельчайшие отверстия шлюпочного плаща; в результате Хорнблауэр быстро промок и замерз, а холод и резкие движения маленького суденышка напомнили ему о морской болезни. Если его тело чувствовало себя неудобно, то и желудку тоже было не по себе. В темноте он не видел ни Виккери, сидящего рядом с ним с румпелем подмышкой, ни Брауна, следящего за парусом и ощущал слабое удовлетворение при мысли, что и они не смогут заметить его неестественную бледность и болезненный вид. В отличие от некоторых других жертв морской болезни, которых ему приходилось встречать, Хорнблауэр не мог заставить вести себя естественно, находясь в таком состоянии, впрочем, как пришлось ему горько признаться в глубине души, он никогда не вел себя абсолютно естественно.

Он постарался поудобнее усесться на кормовой банке и поплотнее запахнул шлюпочный плащ. Немцы и французы, сторожившие Пиллау, не имели понятия, что английская эскадра находится у них под самым носом. Менее дух часов тому назад Хорнблауэр подошёл с двумя шлюпами, оставив «Несравненный» с бомбардирскими судами за горизонтом, вне видимости с берега. Слишком мягкосердечный начальник Кенигсбергского гарнизона вполне мог засомневаться, стоит ли в такую бурную ночь обрекать гребцов патрульной шлюпки на каторжный труд, но даже если соответствующие приказы все же и были им отданы, существовала вероятность, что младший офицер, непосредственно командующий этой шлюпкой, постарается уклониться от их выполнения — особенно, если учесть, что между французами, занимавшие высшие командные посты и немцами, оказавшимся у них в подчинении, не могло быть особо теплых чувств. Впередсмотрящий на носу издал слабый предостерегающий окрик и Виккери, переложив румпель, привел тендер круче к ветру. Шлюпка приподнялась на гребне, а когда она соскользнула в подошву волны, почти у самого борта возник темный предмет, слабо различимый во тьме, среди летящих брызг и сбившейся пены.

— Трос, сэр, — доложил Виккери, — а вот и бон, прямо по курсу.

На волнующейся поверхности моря прямо перед тендером едва виднелась неясная черная масса.