Время, назад - Филип Дик (2011)

— В каком-то медицинском заведении, — еле слышно ответил Анарх. — Похоже, что не в больнице. — Глаза его блуждали по комнате с детским бесхитростным любопытством. Вопрошая. Без сопротивления принимая все, что ни увидят. — Вы мои друзья?

— Да, — кивнул Себастьян.

Боб Линди имел привычку говорить со старорожденными напрямую, безо всяких околичностей; так же поступил он и сейчас.

— Вы были мертвым, — сказал он Анарху. — Вы умерли лет двадцать назад. Пока вы были мертвым, что-то такое случилось со временем, и оно повернулось вспять. Поэтому вы ожили. Ну и как вам это нравится? — Он подался вперед и говорил с расстановкой, словно обращаясь к иностранцу. — Как вы относитесь к перспективе прожить всю свою жизнь наново, только в другую сторону — к юности, к детству, к младенчеству и в конечном итоге в утробу. — И добавил, словно утешая: — Это касается и всех остальных, умирали мы или нет. Вот этот, скажем, мужик, — он указал на Себастьяна, — он ведь тоже уже раз умирал. В точности как и вы.

— Значит, Алекс Хобарт был прав, — сказал Анарх. — У меня было несколько знакомых, так и думавших, они ожидали, что я вернусь. — Его губы изогнулись в детской восхищенной улыбке. — Я считал, что с их стороны это просто здорово. Интересно, а как они сами, живы ли еще?

— Конечно, — кивнул Линди. — Или будут скоро живы опять. Вы что, так ничего и не поняли? Если вы думаете, что ваше возвращение что-то там означает, то сильно ошибаетесь, в смысле, у него же нет религиозного значения, теперь всегда так бывает.

— Даже и так, — сказал Анарх, — они будут очень рады. Вы уже с ними связывались? Я могу сказать вам их фамилии.

Он снова закрыл глаза и какое-то время пытался отдышаться.

— Когда вы немного окрепнете, — пообещал доктор Сайн.

— Мы обязаны позволить ему связаться с родными и знакомыми, — заметил отец Файн.

— Само собой, — отмахнулся Себастьян, как от надоедливой мухи. — Это стандартная практика, мы всегда так делаем, и вам ли этого не знать.

Но тут был особый случай. И все они это прекрасно знали, не знал один лишь Анарх. Он тихо ликовал, что вернулся к жизни, и уже думал о своих прежних близких, о тех, кто ему помогал, и о тех, кто искал его помощи. «Радость воссоединения, — подумал Себастьян. — И не в будущей жизни, а прямо здесь. Даже смешно: место встречи душ — витарий „Флакон Гермеса“, Большой Лос-Анджелес, Калифорния».

Тем временем отец Файн беседовал с Анархом, двое братьев по сутане, занятые своими вопросами.

— Я насчет эпитафии на вашем надгробном камне, — говорил отец Файн. — Я знаю эту поэму, и она меня интересует своим, наверное, полным отрицанием всего, на чем стоит христианство, — нетленной души, загробной жизни, искупления грехов. Вы сами ее подобрали?

— Нет, это они, — пробормотал Анарх. — Мои друзья. Наверное, потому, что я был склонен согласиться с Лукрецием.

— И эта склонность у вас осталась? — спросил отец Файн. — Теперь, после того, как вы испытали смерть, загробную жизнь и возрождение?

Он напряженно ждал ответа.

— «Если как следует ты это понял, природа свободной

Сразу тебе предстает, лишенной хозяев надменных,

Собственной волею все, без участья богов создающей», —

прошептал Анарх. Глядя в потолок, он кивнул сам себе. — Я все еще в это верю. И всегда буду верить.

— Но с другой стороны, — сказал отец Файн, — «иначе как же тогда у самого смерти порога к жизни вернуться скорей и к сознанию было бы можно…»

— «Чем удалиться навек, предначертанной цели достигнув?»[21] — закончил Анарх; его голос был почти не слышен. — Не знаю. Мне надо подумать… все слишком быстро.

— Не тревожьте его, — сказал доктор Сайн, — пусть отдохнет.