Годы риса и соли - Ким Стэнли Робинсон (2002)

Корабли сбросили за борт огромные якорные камни. Там, где река Фучунцзян впадала в море, течение было бурным, и без якоря даже самый большой корабль могло отнести далеко на мель, а то и в открытое море. Потом началась разгрузка. Это было грандиозное предприятие. Однажды, поедая рис в перерыве между вахтами у подъёмника, Болд вдруг сообразил, что в целом городе не нашлось ни лошадей, ни верблюдов, ни буйволов, ни мулов, ни ослов – никакая скотина не помогала невольникам ни в этой, ни в другой работе. Одни только рабы, выстроившись в нескончаемые тысячеголовые цепочки, сгружали товары и провизию, а помои и нечистоты вываливали в канал, и казалось, будто весь город был телом царственного великана, возлежавшего на земле, которого сообща кормили и очищали от испражнений его верные подданные.

В разгрузочных трудах прошло немало дней. Болд и Киу успели лишь краем глаза увидеть гавань и сам город, когда сопровождали баржи, сплавлявшиеся к складам в южной долине, где сотни лет назад находился императорский дворец. Теперь же на территории бывшего дворца обитали дворяне, высокопоставленные чиновники и евнухи. Оттуда к северу протянулась стена, опоясавшая старый город, густо-густо застроенный деревянными домами в пять, шесть и даже семь этажей. Старые здания нависали над каналами, с балконов свешивались сохнущие на солнце простыни, а крыши поросли травой.

Болд и Киу глазели на всё это с воды, пока разгружали баржи. У Киу снова прорезался тот птичий взгляд – какой-то и не изумлённый, и не восторженный, и не испуганный.

– Много их, – сообщил он наконец.

Он постоянно спрашивал у Болда, как по-китайски называются те или иные вещи, и Болд, думая над ответами, сам выучил немало новых слов.

Когда с разгрузкой было покончено, рабов с корабля Болда собрали вместе, отправили на Холм Феникса, называемый здесь «холмом чужеземцев», и продали местному коммерсанту по имени Сэнь. Обошлось на этот раз без невольничьего рынка, без торгов, без лишнего шума. Они так и не узнали, за какую сумму их продали, да и кто, собственно, был их владельцем во время путешествия по морю. Возможно, сам Чжэн Хэ.

Болда и Киу, скованных вместе по лодыжкам одними цепями, по узким людным улочкам привели к дому на берегу озера, примыкавшего к западной границе старого города. На первом этаже располагался ресторан. Шёл четырнадцатый день первой луны нового года – об этом сообщил им Сэнь. Начинался праздник фонарей, поэтому схватывать приходилось на лету, ведь ресторан был любим публикой.

Столы, не умещаясь в ресторане,

Занимают озёрную набережную,

От посетителей нет отбоя день напролёт.

Озеро усеяно точками лодок,

А в них – фонари всех цветов и оттенков:

Стеклянные, расписные, резные,

Из белого и жёлтого нефрита,

Нагретый свечами воздух кружит их, как карусель.

Бумажные фонарики вспыхивают и сгорают.

Люди несут их к берегу отовсюду,

Фонари освещают озеро. И даже на другом берегу

Яблоку негде упасть. И к вечеру

И озеро, и весь город мерцают

В полумраке праздничных сумерек.

Отдельные мгновения негаданной, неописуемой красоты.