ЙС: Успокойтесь, пожалуйста… значит, дело обстоит так. Я отказался назвать прокурору ваше имя. Но он заказал список моих телефонных разговоров за последние недели и вычислил, кому я часто звонил. Вы – один из них. Это что-то неслыханное! Дальше все просто: он попросил узнать, кому принадлежат эти телефоны, и выплыло ваше имя.

М: Но я ни за что и ни под каким видом не буду свидетельствовать против Себастьяна. Передайте это вашему прокурору.

ЙС: Поверьте мне, я приложил все усилия. Мой начальник, комиссар полиции, рассказал про ваше существование прокурору. Не я. А прокурор сказал, что их долг дойти до дна и разобраться со всеми данными, которые я от вас получил. Он сказал, что они не могут оставить ваши показания без последствий, поэтому вы должны свидетельствовать официально. Эти люди не могут жить без параграфов.

М: О дьявол, дьявол… что же делать? Нет… я не могу.

ЙС: Вас все равно найдут – рано или поздно. И вы будете вынуждены оставить свидетельские показания.

М: Тогда вот что… передайте прокурору, что я согласен свидетельствовать, но только против того господина… из конференц-усадьбы… И скажите… я вам не сказал сразу… насчет компьютера, который Сесилия передала похитителям.

ЙС: Что с ним?

М: Есть копия. Я готов на сделку с обвинителем.

ЙС: Матс… не забывайте, что их главная задача другая. Они добираются до югославской мафии.

М: Мне абсолютно все равно, до кого они добираются. Я уже сказал: против Себбе я свидетельствовать не стану. Но этот подонок… Педер или не знаю уж, чей компьютер там стоял, в усадьбе… против него я оставлю показания.

ЙС: Да, разумеется, эта информация тоже крайне важна. Прежде всего как переговорный козырь, особенно если подумать, что они готовы сделать с вами, лишь бы эта информация не выплыла. Кто-то очень заинтересован, чтобы она не выплыла.

М: То есть, вы считаете, у меня есть база для переговоров?

ЙС: Не знаю… Может быть, не у вас…

63

Он проснулся от звяканья ключей. Дверь в камеру открылась. Средних лет человек в синем надзирательском комбинезоне ждал его в коридоре.

«Нет бейджика», – машинально отметил Тедди.

– На допрос.

Наручники.

Он с трудом прошел несколько метров – адски болела нога.

Надзиратель открыл еще одну дверь и пропустил Тедди вперед. Комнату для допросов давно не проветривали – тяжелый, застоявшийся воздух.

Но стулья, как обычно в таких местах, к полу не привинчены.

– Жди.

Надзиратель вышел. В замке повернулся ключ.

Окон нет. Телефона тоже нет, хотя должен быть – арестованный имеет право на разговор с родственниками. Под наблюдением, естественно.

В чем его подозревают? За последние месяцы он грубо нарушил закон трижды: похитил Энтони Юинга, шантажом выманил деньги у Маклауда и поджег гараж Кума с дорогущими машинами. Но он даже в страшном сне не мог вообразить, что кто-то из них обратится в полицию. У каждого веские причины держать язык за зубами.

Поел – ему кинули завернутую в фольгу булку с фалунской колбасой и салатом.

Опорожнил кишечник в ведро.

И никак не мог вычислить, где находится. Но ощущение странности происходящего не исчезло. Мелкие детали… он сам не понимал, что именно, но в этом месте что-то было не так.

А что не так? Камера, где его заперли, очень похожа на настоящую. Даже не похожа, а это и есть камера. Сто процентов.

Но и все. До него в этой камере были заключенные – тоже сто процентов.

Все остальное странно и даже сомнительно.

Вошел следователь – джинсы, грубые ботинки, свитер. На поясе – пустая кобура. Но еще до следователя в допросной появился телевизор на штативе, который он катил перед собой. Следователя Тедди узнал сразу. Это был тот самый, кто избивал его в Халлунде. Человек со шрамом, Меченый.

– Найдан Максумич, – сказал следователь протяжно. – Или как? Тедди?