Стокгольм delete - Йенс Лапидус (2015)

На следующий же день кто-то умудрился наложить кучу в его тарелку.

Еще через день: кто-то вроде бы нечаянно наступил ему на ногу так, что сломал большой палец и предплюсневую кость.

На третий день сомнений не осталось: ему подложили в матрас здоровенную иглу.

Наконец собрались в камере у Тедди. Луке, Тедди, Салах и двое его подручных. Тедди считался в тюрьме авторитетом – и солидный срок, и могучая фигура внушали интернам уважение.

Сошлись вот на чем: Луке переводит Салаху пять тысяч на тюремный счет, и его оставят в покое.

Тедди поначалу решил, что Луке будет на него дуться – но вышло наоборот. С этого дня более преданного друга у Тедди не было.

– Привет, малыш! – восторженно заорал Луке в трубку, едва услышав его голос.

– Привет, дружок. Мне надо тебя кое о чем спросить. Помнишь, ты проверял для меня Матса Эмануэльссона?

– Я помню все, малыш. Ты же знаешь… я помню все, а ты? Ты помнишь ли?

– Что-то он не выходит у меня из головы. Можешь пошустрить еще разок? Не состоял ли он в какой-нибудь… сети, или… ну, ты понял.

– Проверю с приличествующим рангу заказчика вниманием.

Луке… как всегда. Весел и необидно ироничен. Славный парень.

Тедди опять поехал к Сесилии. Попросил разрешения осмотреть комнату Беньямина. Спросил, слышала ли она что-нибудь про «Топстар».

– Была бы рада вам помочь, – пожала плечами Сесилия. – Но увы – не знаю, о чем вы. Не имею ни малейшего представления. Вообще ничего не знаю, что касается второй жизни моего бывшего мужа. Жизни игрока.

Он продолжал спрашивать. Друзья Матса, его шефы, коллеги… Сесилия знала не так много, но все же назвала несколько имен.

А когда он попросил ее рассказать все, что она знает о похищении, она демонстративно отвернулась к плите и стала возиться с кофейником.

– Не хочу возвращаться к этой теме, – коротко бросила Сесилия, не оборачиваясь.

Убедить не удастся. Перед уходом Тедди все же спросил, нельзя ли осмотреть кладовку в подвале.

– Это еще зачем?

– Поймите, я знаю, что виноват перед вами, но сейчас я ничего так не хочу, как помочь. Чем могу. Помните, в пакете у Беньямина мы нашли кое-что интересное. И я подумал, что в кладовке…

– Хорошо. Только имейте в виду: в этом доме ни у кого нет такой большой и такой захламленной кладовки, как у нас. Дети отказываются ее разобрать. Так что… пеняйте на себя. Это не кладовка, а ностальгический музей. Даже не сам музей, а запасник.

Он спустился в подвал и тут же понял – Сесилия права. Кладовка огромная, а хаос – как до сотворения мира. Жуткий беспорядок. Как и везде, огорожена металлической сеткой, и даже снаружи можно понять, что работы здесь не на час. Зимняя одежда, кимоно для карате, коньки, гидрокостюм, мешки с землей и абажуры. Его всегда поражало: сколько барахла умудряются свенссоны[41] накопить за свою жизнь. Люди-белки, бессмысленные собиратели. Бесчисленное количество сумок с надувными игрушками для бассейна. В одной из них он нашел старую каску, по-видимому, со времен войны, и коллекцию боевых ножей. Отдельно, в картонной коробке, лежал пневматический пистолет.

Он спросил Сесилию – откуда эти милитаристские игрушки.

– Беньямин, – слабо улыбнулась она. – Он увлекался этим лет в четырнадцать.

Тедди постарался выстроить логическую цепочку. Похищение… подонки, охотящиеся за компьютером… демон игры, поглотивший душу Матса… павшее на Беньямина подозрение в убийстве. Ничего не выстраивалась. Голова была пуста, как стакан в буфете.

Он извинился за беспокойство и поехал домой.

Ближе к вечеру позвонил Луке.

– Привет, красавчик. Это я.

– Нашел что-нибудь?

– Не то чтобы нашел… но прежней уверенности у меня нет.

– Как прикажешь понимать?