Царствие Хаоса (сборник) - Сборник (2014)

Все, что вы можете, — это оставаться сухим, не выключать свет и молиться, чтобы ветер не подул в вашу сторону.

Наше убежище было припарковано у подножия холма: небольшой фургон с генератором и полными баками. Я открывала заднюю зверь, а Никки проверяла, не залез ли кто в кабину, пока нас не было. Я терпеть не могла выпускать дочь из виду, но что мне оставалось? В одиночку я бы не справилась, и Никки приходилось вместе со мной бороться за собственное выживание. Это занимало все наше время, но остановись мы хотя бы на миг, давно были бы мертвы.

— Чисто, — доложила Никки, подбежав ко мне. Я кивнула, открыла замок и подняла заднюю дверь.

Внутри фургон представлял собой воплощенную фантазию параноика. Обтянутые фольгой стены и пол покрывала пищевая пленка, сиявшая в свете лампы, которая включалась, как только поднималась дверь. Лампа была ультрафиолетовая, поэтому нам приходилось досчитать до десяти, прежде чем войти и опустить засов. Каждая лишняя секунда на воздухе грозила опасностью, но куда опаснее было войти внутрь, пока фургон не успел пройти обеззараживание, хотя бы минимальное. Уходя, мы выключали свет, чтобы не тратить горючее и бесценные лампы. В наши дни опасность таилась везде, ты просто выбирала то, что казалось наименее опасным.

— Бассейн, — скомандовала я Никки. Она кивнула и неловко подтащила пластиковый детский бассейн, прислоненный к дальней стене. Мы украли его в «Таргете» до того, как универмаг настолько зарос плесенью, что просто ступить на парковку означало бы подписать себе смертный приговор. Каждую вещь следовало дважды окунуть в отбеливатель, затем обернуть в пластиковую пленку, а после использования выбросить. Это позволяло избежать ненужного риска. Я прилагала все усилия, чтобы избегать ненужных рисков.

Мы окунали мешки с краденым в пластмассовый лягушатник, перемешивая их стеклянными прутьями, которыми разжились в галерее современного искусства через дорогу от дома. Плесень не живет на стекле. Стекло было единственным безопасным материалом, но и прутья приходилось постоянно чистить и стерилизовать, чтобы на них не завелось то, что окажется плесени по вкусу. Всю свою жизнь я провела, сражаясь за чистоту, и теперь оказалась в мире, где навязчивая идея чистоты обеспечивала выживание нам с Никки.

Мы трижды полоскали в отбеливателе каждый батончик, пакет чипсов и крохотный блистер, чтобы удостовериться, что на них не осталось видимых следов плесени. Затем я щипцами окунала их в ведро с хирургическим спиртом. Едва ли этот способ можно счесть стопроцентно надежным, но каждая из предосторожностей на миллиметр приближала нас к безопасности. Возможно, если мы не станем пренебрегать ни одной из них, то сумеем выжить.

— Мам, — поторопила меня Никки.

— Я стараюсь как могу, — ответила я, окуная в спирт пакетик чипсов. — Если тебе неймется, переоденься.

Бросив на меня злобный взгляд, Никки резко развернулась, словно собиралась отхлестать меня своим конским хвостом, если бы мы обе давно не остриглись. Затем гордо удалилась в относительное уединение химического душа.

Меня не уставало удивлять, как в мгновение ока Никки переходила от затравленной покорности к дерзости. Находясь в безопасности, Никки тут же натягивала маску, которую примерила в старших классах, старательно демонстрируя пренебрежение к окружающему миру, и особенно ко мне. Я ничего не имела против, если это позволяло ей отвлечься от наших бед. Меня не испугаешь напускным презрением.

Выудив из ведра последний пакет чипсов, я сложила его в кучу припасов и объявила:

— Обед готов.

Мы съедим наши порции, обертки сгрузим в лягушатник, а после выбросим у обочины. Не слишком надежный способ, но за неимением лучшего сойдет и такой.

Никки вышла из душа в новом хирургическом халате, бросила пакет со скафандром в лягушатник, прошла мимо меня и, скрестив ноги, уселась над едой.