Анж Питу - Александр Дюма (1851)

– Ну, и что же дальше? – полюбопытствовал король.

– Скомандуйте «Марш!», – посоветовал старик маршал.

– Вот именно – марш! – вскричала королева.

– Ну что ж, раз вы все хотите – марш! – согласился король.

В этот миг королеве передали записку следующего содержания:

«Ради всего святого, государыня, не спешите! Я ожидаю аудиенции у вас».

– Это его почерк, – прошептала королева. И, повернувшись, громко осведомилась: – Скажите, господин де Шарни у меня?

– Он прискакал весь в пыли и, кажется, даже в крови, – отозвалась камеристка.

– Одну минутку, господа, – обратилась королева к де Безанвалю и де Брольи, – подождите меня, я скоро вернусь.

И она поспешно вышла из комнаты.

Король даже не повернул головы.

XXVII. Оливье де Шарни

Зайдя к себе в будуар, королева увидела там автора записки, принесенной ей камеристкой. Это был человек лет тридцати пяти, высокий, с лицом, свидетельствовавшим о силе и решительности; его серо-голубые глаза, живые и проницательные, как у орла, прямой нос и выступающий подбородок придавали лицу воинственное выражение, которое подчеркивалось изяществом, с каким он носил камзол королевского гвардейца.

Руки его в мятых и изодранных батистовых манжетах все еще дрожали.

Шпага была изогнута и плохо входила в ножны.

Когда королева вошла, мужчина быстро расхаживал по будуару, одолеваемый тысячью лихорадочных, беспокойных мыслей.

Мария Антуанетта подошла прямо к нему.

– Господин де Шарни! – вскричала она. – Вы здесь?

Видя, что тот, к кому она обратилась, согнулся в почтительном по всем правилам этикета поклоне, она отослала камеристку, и та вышла из будуара, притворив за собой дверь.

Едва дверь закрылась, как королева с силой схватила г-на де Шарни за руку и воскликнула:

– Граф, почему вы здесь?

– Потому что я счел своим долгом приехать сюда, государыня, – отвечал граф.

– Напротив: ваш долг – находиться подальше от Версаля, поступать так, как было условлено, повиноваться мне, вести себя, как это делают все мои друзья, которых беспокоит моя судьба. Ваш долг – ничего не приносить в жертву моему року, ваш долг – покинуть меня.

– Покинуть вас? – воскликнул граф.

– Да, бежать от меня без оглядки.

– Бежать? А кто же от вас убежал, ваше величество?

– Умные люди.

– Я считаю себя достаточно умным, государыня, поэтому и вернулся в Версаль.

– Откуда?

– Из Парижа.

– Из мятежного Парижа?

– Из Парижа кипящего, опьяненного, кровавого.

Королева положила ладони ему на лицо.

– О, никто, даже вы, – проговорила она, – не приезжает ко мне с добрыми вестями.

– Государыня, при теперешних обстоятельствах вам следует просить у своих посланцев одного – правды.

– Разве то, что вы только что мне сказали, правда?

– Как обычно, ваше величество.

– Вы преданный и отважный человек, сударь.

– Я лишь верный подданный, государыня, и все.

– Сделайте одолжение, сударь, не говорите пока ни слова. Вы приехали в минуту, когда сердце мое разрывается на части, а все мои друзья впервые в жизни одолевают меня сегодня правдой, которую вы говорили мне всегда. Ох уж эта правда, граф: скрывать ее от меня долее стало невозможно, она во всем – в багровом небе, в воздухе, полном мрачных звуков, в бледных и серьезных лицах придворных. Нет, нет, граф, первый раз в своей жизни не говорите мне правду.

Граф внимательно посмотрел на королеву.

– Все верно, – подтвердила та, – вам известна моя смелость и теперь вы удивлены, не так ли? Погодите, вы еще только начали удивляться.

Господин де Шарни вопросительно вскинул брови.

– Скоро сами увидите, – с судорожным вздохом проговорила королева.

– Вы страдаете, ваше величество? – спросил граф.