Анж Питу - Александр Дюма (1851)

Вернувшись к себе, Мария Антуанетта почувствовала, что на сердце ей навалилась огромная тяжесть.

И действительно, ни как у королевы, ни как у женщины у нее не было рядом какой-нибудь опоры, на которую она могла бы переложить хоть часть гнетущей ее ноши.

К кому бы она ни обращала взор, везде ей чудились неуверенность и колебания.

Придворные беспокоились за свои состояния и обращали их в деньги.

Родственники и друзья думали о том, чтобы покинуть страну.

Преданнейшая из фрейлин Андреа постепенно отдалялась от нее душой и телом.

Самый благородный и любимый из мужчин – Шарни – был оскорблен ее капризом и пребывал в сомнениях.

Такое положение беспокоило эту тонко чувствующую и прозорливую женщину.

Почему этот безукоризненный человек с чистейшим сердцем вдруг так резко изменился?

«Нет, он не изменился, – вздохнув, подумала королева, – но скоро изменится».

Изменится! Мысль, страшная для женщины, которая любит со страстью, и невыносимая для женщины, которая любит, не забывая о своей гордыне.

А королева любила Шарни и страстно, и гордо.

Оттого она и страдала вдвое сильнее.

А между тем сейчас, когда она поняла, какое зло совершила и в чем была не права, было еще не поздно все исправить.

Но у этой коронованной женщины ум был, увы, не гибок. Она не могла найти в себе силы признать собственную неправоту. Быть может, будь то человек, который ей безразличен, она выказала бы, вернее, соизволила бы выказать величие души и попросила бы прощения.

Но тому, кого она почтила столь живой и чистой страстью, кому благоволила поверять свои самые тайные мысли, она не могла уступить даже в малости.

Несчастье королев, снисходящих до любви к подданному, состоит в том, что они любят всегда, как королевы, и никогда, как женщины.

Эта королева ставила себя настолько высоко, что полагала: за ее любовь нельзя отплатить ничем человеческим, ни кровью, ни слезами.

Едва почувствовав ревность к Андреа, она начала терять душевную твердость.

Отсюда – чувство неудовлетворенности собою, капризы.

Из-за капризов – гнев.

А из-за гнева – дурные мысли, повлекшие за собою и дурные поступки.

Шарни не отдавал себе отчет во всем этом, но, будучи мужчиной, понял, что Мария Антуанетта ревнует его к жене, притом несправедливо.

К жене, которая ни разу не взглянула на него.

Ничто так не возмущает человека прямого и неспособного на предательство, как мысль о том, что его считают на это способным.

Ничто так не привлекает внимания человека, как ревность, которой его удостоили.

Особенно если эта ревность не имеет под собой никаких оснований.

И тогда тот, кого подозревают, начинает размышлять.

Он начинает вглядываться то в сердце ревнивицы, то в нее самое.

И чем величественнее душа человека, который ревнует, тем большей опасности он себя подвергает.

В самом деле, разве можно предположить, что человек большого сердца, возвышенного ума, который по праву гордится собою, может беспокоиться без причин или из-за пустяков?

Из-за чего ревновать красивой женщине? Из-за чего ревновать могущественной женщине? Из-за чего ревновать умной женщине? Разве можно предположить, что она беспокоится без причин или из-за пустяков?

Человек, обуянный ревностью, – все равно что охотник: он выискивает в сопернике достоинства, мимо которых обычный человек равнодушно прошел бы мимо.

Шарни знал, что Андреа де Таверней – старинная подруга королевы, к которой та всегда хорошо относилась и предпочитала другим. Почему же Мария Антуанетта ее разлюбила? Почему Мария Антуанетта ревнует к ней?

Значит, она нашла в ней какую-то таинственную красоту, которой Шарни не замечал – должно быть, потому, что не искал?

Значит, она почувствовала, что Шарни, глядя на эту женщину, видит в ней что-то такое, чего та сама не замечает?