Анж Питу - Александр Дюма (1851)

Тут же нашлось несколько угодников из числа слуг, которые бросились к Марии Антуанетте и не без преувеличений рассказали ей все, что видели.

Потухший взор Марии Антуанетты сразу же оживился, она вскочила. Значит, все-таки есть в сердцах у французов преданность и любовь к королю!

А следовательно, есть и надежда.

Королева огляделась сумрачным, огорченным взором.

В дверях один за другим стали появляться слуги. Они просили, они умоляли королеву прийти на пиршество, хотя бы только показаться там, где две тысячи восторженных людей криками «ура» поддерживают культ монархии.

– Король отсутствует, – печально отвечала она, – я не могу идти одна.

– Идите вместе с его высочеством дофином, – настаивали самые неосмотрительные.

– Государыня, – услышала она вдруг голос у самого уха, – оставайтесь здесь, заклинаю вас, оставайтесь.

Королева обернулась и узрела г-на де Шарни.

– Как! Разве вы не внизу, не вместе с этими господами? – удивилась она.

– Я ушел оттуда, ваше величество. Там царит возбуждение, последствия которого способны навредить вам так, что вы и представить не можете.

В этот день Мария Антуанетта была в дурном расположении, много капризничала и старалась все делать назло Шарни.

Она презрительно взглянула на графа и уже собралась было ответить ему какими-нибудь ничего не значащими словами, когда он почтительным жестом остановил ее и проговорил:

– Умоляю вас, государыня, дождитесь хотя бы короля, чтобы посоветоваться с ним.

Шарни хотел выиграть время.

– Король! Король! – вдруг послышались голоса. – Его величество вернулся с охоты!

Так оно и было.

Мария Антуанетта вскочила и бросилась навстречу королю, который был весь в пыли и даже не успел снять охотничьих сапог.

– Государь! – воскликнула она. – Там, внизу, разыгрывается спектакль, достойный короля Франции. Пойдемте! Пойдемте скорее!

Взяв короля под руку, Мария Антуанетта потащила его за собой, не обращая внимания на Шарни, который в ярости впился ногтями себе в грудь.

Держа сына другою рукой, она стала опускаться по лестнице в окружении толпы придворных; к дверям в театральный зал они подошли в тот миг, когда под крики: «Да здравствует король! Да здравствует королева!» бокалы осушались уже в двадцатый раз.

XVIII. Пир королевских гвардейцев

Когда королева вместе с королем и дофином появилась в театральном зале, раздался оглушительный приветственный вопль, похожий на взрыв.

Пьяные солдаты и обезумевшие офицеры подняли в воздух шляпы и шпаги, выкрикивая: «Да здравствует король! Да здравствует королева! Да здравствует дофин!»

Оркестр заиграл «О Ричард, мой король!». Намек, заключавшийся в этой мелодии, был столь прозрачен, она так соответствовала всеобщему настроению, так верно передавала дух пиршества, что, как только зазвучала музыка, все в один голос запели.

Придя в восторг, королева напрочь забыла, что находится среди пьяных. Удивленный король с присущим ему здравым смыслом понимал, что здесь ему не место, что, находясь здесь, он кривит душой, однако этому слабому человеку польстило, что он нашел такую популярность и рвение, каких уже давно не встречал у своего народа, и он мало-помалу поддался всеобщему восторгу.

Шарни, на протяжении всего обеда пивший только воду, увидев короля с королевой, побледнел и встал; он надеялся, что обед пройдет в их отсутствие и поэтому мало что будет значить – потом можно будет от всего отказаться, все опровергнуть, однако они явились, и это уже была история.

Ужас его усилился, когда он увидел, что брат его Жорж подошел к королеве и, встретив одобрительную улыбку, стал что-то ей говорить.

Шарни находился слишком далеко и слов не слышал, однако, судя по жестикуляции брата, тот обращался к королеве с какой-то просьбой.