Мои дорогие девочки - Эмма Берсталл (2013)

Виктория молчала, обдумывая услышанное. Оно вспомнила своих детей: Ральфа и Саломею, и ни секунды не сомневалась в том, что любит их одинаково. Ничто не заставило бы ее пожертвовать интересами одного ребенка ради другого.

– Как вы могли это сделать? – прошептала она. – Вы! Мать! Как вы могли оставить малышку одну, фактически обрекая ее на смерть?

Вопрос не был риторическим. Она искренне не понимала Эльзу и хотела услышать ответ. Она говорила, не сводя с нее глаз. Старуха тонкой рукой слегка дотронулась до лба.

– Ты не понимаешь, – повторила она. – Это было страшное время, и решение далось мне нелегко.

– Но вы ведь знали, что Анна умрет?

– Конечно, я надеялась, что ей и моей племяннице повезет и они спасутся. Кому-то ведь это удалось, как ты знаешь. Но, к сожалению, они не выжили.

У Виктории горло свело спазмом, но она не собиралась тратить драгоценное время на плач. Она сжала кулаки и продолжила:

– Бедная Анна. А Лео удалось выяснить, что с ней случилось?

– Не знаю. – Эльза отвела взгляд в сторону. – Мы никогда о ней не говорили. Как только мы оставили ее, сели в такси до вокзала в Вене, я потребовала, чтобы он больше не произносил ее имени. Это был единственный выход.

– А они были очень близки? В детстве, я имею в виду.

Плед сполз на пол, и Эльза снова натянула его на колени.

– Они играли вместе, как все дети. Лео старался оберегать Анну, потому что она много болела. И был для нее во всем примером.

– Я думаю, что он не забыл сестру. И, если можно так выразиться, искал ее всю жизнь. Но так и не нашел. – Виктория не сдержалась и закрыла лицо руками. – Печально!

– Ты слишком эмоционально относишься к событиям далекого прошлого. Все это позади и давно забыто, – холодно промолвила Эльза. – Ты никогда в жизни не чувствовала к себе ненависти, в тебя не плевали, не выгоняли из дома и не убивали. Не сталкивалась с гестапо и не видела, как рушится твое будущее. Твоего мужа не уводили ночью из дома. Ты понятия не имеешь, что это такое – смотреть в лицо смерти и бороться за то, чтобы выжить. Много страшных решений принималось в то время, и мы бы предпочли, чтобы нам никогда не приходилось этого делать. Ты не еврейка. Тебе не понять.

Две женщины пристально смотрели друг на друга. Под яростным взглядом Эльзы Виктория съежилась, но продолжала вопросительно смотреть на старуху. И где-то в глубине ее, под слоями гнева и самооправдания, Виктории удалось, как ей показалось, различить еще какую-то эмоцию. Судя по всему, это был стыд.

Что ж, достаточно. Виктория выдохлась и опустила голову.

– Тебе пора идти, – сказала Эльза.

– Да.

– Что ты станешь делать с этой информацией?

Виктория задумалась.

– Не знаю.

Старуха помолчала, а потом взяла золотой колокольчик со стола и позвонила в него. В дверях появилась помощница.

– Проводите мадам к выходу.

Виктория поднялась. До Эльзы было всего несколько футов, но ей казалось, будто их разделяет пропасть.

– Прощайте, – произнесла она, зная, что они больше никогда не увидятся.

Старуха кивнула. Виктория уже собиралась направиться к двери, когда Эльза вдруг поманила ее к себе скрюченным пальцем. Виктория удивилась и, сделав несколько шагов, наклонилась так, чтобы Эльза могла сказать ей что-то на ухо. Она почувствовала на своей коже ее сухие губы, а от горячего дыхания зашевелились даже самые крошечные волоски у нее в ухе. Когда Эльза закончила говорить, Виктории потребовалось время, чтобы собраться с силами и распрямиться. Теперь, наконец, все стало на свои места.