Мои дорогие девочки - Эмма Берсталл (2013)

Кэт уставилась в чашку – она не любила говорить об этом. Но, возможно, сегодня на нее повлияло ощущение тяжести в желудке, удобное кресло, теплая комната или запах выпечки. Или дело в ободряющем голосе Виктории, ее пушистых тапочках и мягком взгляде серых глаз? Что бы ни было причиной, Кэт вдруг осознала, что вспоминает свое детство так, словно ее семья была совершенно нормальной.

– Мой отец работал преподавателем, – начала рассказывать она. – Возглавлял кафедру иностранных языков в большой средней школе. А мама вела домашнее хозяйство. Она была очень предана отцу, они постоянно смеялись и подшучивали друг над другом. Мы жили в маленьком доме в районе Бетнал-Грин – из тех, что с двумя спальнями на втором этаже и с двумя гостиными внизу, но маме удалось сделать его очень уютным. На окнах висели ящики с цветами, было много растений в горшках.

Виктория внимательно слушала ее.

– Я была единственным ребенком, – продолжила Кэт. – Мама не могла больше иметь детей. Родители так заботились обо мне, что это переходило все границы. Ни один ребенок не должен получать столько внимания! У нас было немного денег, но мы все равно прекрасно проводили каникулы. Чаще всего ездили в кемпинг в Уэльсе на полуострове Гауэр. И занимались бодисерфингом – все, даже мама. Иногда Трейси тоже приезжала, чтобы составить мне компанию. Мы с ней дружили почти с младенчества. Став старше, я начала строить грандиозные планы. Хотела быть учителем английского, как отец, или даже писательницей! – Она усмехнулась. – Мне нравилось сочинять. – Кэт помолчала немного и поставила чашку на пол. – Все изменилось после его смерти.

– Продолжай, – хрипло попросила Виктория.

– Мне было пятнадцать лет, когда это случилось, и я ходила в ту же школу, где преподавал отец.

– Тебе сложно было учиться в этой школе?

Кэт покачала головой.

– Он был хорошим человеком, его очень любили. Это не значит, что из него веревки вили. Он мог быть строгим, когда требовалось. Но мог и посмеяться с учениками. У него было прозвище Хоб Ноб.

– Хоб Ноб?

– Из-за его любви к печенью. И в портфеле у него всегда имелся запас. Когда кто-нибудь из детей оставался после уроков для личного разговора с ним или еще по какой-либо причине, отец угощал его печеньем. Конечно же, они шутили у него за спиной, но это были дружеские шутки.

Зачем она рассказывает все это? Но, начав излагать свою историю, Кэт уже не могла остановиться.

– Я знала, что отец очень устает от дополнительной бумажной работы. Он сильно уставал и, похоже, растерял обаяние, если ты понимаешь, что я имею в виду. Но я была занята своей жизнью: поездками на выходные, развлечениями и не задумывалась над этим. Дети ведь эгоисты, правда?

Виктория кивнула.

– В любом случае, отец уставал все сильнее и сильнее, а потом эта девица Кейли – мерзавка, которая училась вместе со мной, заявила о том, что он изнасиловал ее.

– Что? – Виктория всплеснула руками и наклонилась к Кэт.

– Кейли заявила, будто отец изнасиловал ее в классе в пятницу днем, когда ученики разошлись по домам. – Кэт почувствовала, что сердце начинает биться все сильнее. Эти воспоминания всегда так действовали на нее. – Но он просто помогал ей с чем-то, чего она не понимала. Никто не поверил Кейли, поскольку она была воровкой и лгуньей и постоянно попадала в какие-нибудь неприятные истории. Но, естественно, администрации пришлось вызвать полицию, и отца отстранили от работы, пока велось расследование. Все самое страшное, что могло случиться, случилось.

Виктория сочувственно вздохнула.

– А что произошло потом?

– Отец остался без работы. Кейли больше не появилась в школе, объяснив это глубокой эмоциональной травмой, иначе я расквиталась бы с ней! – Кэт сжала кулаки.

Виктория скривилась, но промолчала.