Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Роланд Хантфорд (2012)

Я предполагаю организовать экспедицию в море Росса… Мой план состоит в том, что база должна будет находиться на Земле Короля Эдуарда… Был бы рад получить от Вас заверения, что тем самым не нарушу никаких Ваших планов.

Неделю спустя Шеклтон, несомненно, под влиянием Дарвина ответил, что экспедиция Скотта не будет

никоим образом мешать моим планам… Я желаю Вам всяческих успехов в Вашем предприятии по прохождению через льды и высадке на Земле Эдуарда VII.

Вот так, в тени своего врага, Скотт начал осуществлять план по возвращению в Антарктику.

Только теперь он предпринял первые определенные шаги по организации новой экспедиции и попытался найти корабль. В отличие от Амундсена, у него не было «Фрама». Маленькая и бедная Норвегия могла позволить себе иметь корабль, предназначенный для полярных исследований, а Британская империя, с ее могущественным военно-морским и торговым флотом – нет. После возвращения «Дискавери» из Антарктики корабль был продан «Компании Гудзонова залива», и Скотту пришлось начать все сначала. Как сказал сэр Клементс Маркхэм – и его слова звучали до странности знакомо, – «главный недостаток этой страны – полное отсутствие последовательности в усилиях людей».

Скотт попытался получить «Дискавери» обратно, но лорд Страткона, председатель «Компании Гудзонова залива», оказался жестким и неуступчивым человеком. Затем по иронии судьбы Скотт начал переговоры о приобретении «Терра Нова», того самого зверобойного судна из Данди, чьей помощи он так сопротивлялся и факт спасения которым так тщательно скрывал.

Почти два месяца Скотт хранил свои планы в тайне. А затем внезапно, в середине сентября, объявил о новой экспедиции. Для всего мира это оказалось неожиданностью. Члены Королевского географического общества были удивлены. Залы особняка на Виктория-стрит для официального объявления о новой экспедиции резервировали всего за двое суток. Было ясно, что решение принималось поспешно. Явно случилось что-то, ускорившее ход событий. Напрашивалось единственное очевидное предположение: роль катализатора в решении Скотта сыграли те же сенсационные новости о Куке и Пири, которые заставили Амундсена свернуть с намеченного пути.

Заявления о покорении Северного полюса вызвали у Скотта ощущение, что планы в отношении юга тоже находятся в опасности. Так и было – ходили слухи об американской антарктической экспедиции. На Америку в Англии смотрели по-прежнему как на соперника, считая ее чуть ли не врагом. Свои антарктические миссии готовили японцы и немцы. Логика была проста – все стремившиеся к полюсу теперь утратили интерес к северу, а значит, конкуренция в южном направлении должна была удвоиться. Шеклтон оставил то, что Амундсен назвал «лазейкой». Но передышка могла оказаться короткой. Скотт чувствовал, что у него мало времени. Если он хотел достичь полюса, если он хотел отомстить Шеклтону – а такой теперь была его главная цель, – если он хотел, чтобы этот последний бросок монеты гарантировал ему адмиральский флаг в грядущей войне, которую все ждали, нужно было действовать быстро. Адмиралтейство (благодаря ошеломительному успеху Шеклтона) перестало чинить препятствия полярным экспедициям. Все складывалось как надо.

11 сентября Кэтлин в своем дневнике сделала такую запись: «Сняли помещение под контору в доме 26 по Виктория-стрит. Ездила смотреть».

И 13 сентября: «Послали за доктором и медсестрой. Объявление об экспедиции в “Таймс” и “Дейли Мейл”».

Когда появились новости о подготовке экспедиции Скотта, у нее начались схватки – и на следующий день она родила их единственного сына, крещеного Питером Маркхэмом, в честь Питера Пэна и сэра Клементса Маркхэма.

Битва началась. Гонка стартовала. В письме адмиралу сэру Артуру Муру Скотт прямо написал: «Я и в мыслях не держу, что кто-то, кроме англичанина, мог бы покорить Ю. полюс[52]».