Смотреть и видеть - Эми Герман (2015)

Чтобы эффективно наблюдать, воспринимать и излагать фактические истины, мы должны быть в состоянии объяснить свои субъективные представления и во многих случаях исключить их. К счастью, в этом нет ничего сложного; как показывают эксперименты, наилучший способ – это осознание и умышленная замена. Ниланджана Дасгупта, психолог из университета штата Массачусетс в Амхерсте, посвятила более десяти лет изучению успешных вмешательств в наши имплицитные предубеждения. «Эти установки могут быстро появляться и также быстро меняться, если мы реструктуризируем окружения с целью замены стереотипных ассоциаций на эгалитарные»[347]. Дженнифер Раймонд, адъюнкт-профессор нейробиологии и заместитель декана в отделе культурного многообразия и лидерства Медицинской школы Стэнфордского университета, добавляет: «Преднамеренные, осознанные стратегии позволяют подавить не только физические привычки – например, грызть ногти или говорить «ммм», – но и нежелательные психологические привычки – например, склонность к дискриминации по половому признаку»[348]. Исследователи из университета Квинсленда обнаружили, что перцептивный тренинг в младенчестве предотвращает проявление эффекта другой расы; малыши, которым регулярно показывали фотографии разных людей, позже могли лучше распознавать и различать расы, чем другие дети[349].

Человеческий мозг пластичен. Мы можем изменить восприятие, образовать новые нервные связи и научить его думать по-другому. Настало время сделать последний шаг: научиться пользоваться этим в условиях неопределенности.

Глава 11

Серая зона

Как справиться с неопределенностью

В 2012 году меня пригласили прочесть лекцию для медсестер больницы при Колорадском университете в Авроре. Шесть недель назад отделения травматологии и интенсивной терапии столкнулись с наплывом пострадавших после стрельбы в местном кинотеатре. Во время ночного показа фильма «Темный рыцарь: возрождение легенды» в зал ворвался человек в бронежилете, кинул несколько гранат со слезоточивым газом, а затем открыл огонь[350]. С собой у него был целый арсенал: пистолет, винтовка и дробовик. Двенадцать человек были убиты, семьдесят ранены.

Хотя в больнице давно кончились предметы первой необходимости – например, носилки, – раненые продолжали поступать. Одна из медсестер – совсем молодая, судя по всему, только недавно получившая диплом, – напомнила мне, что в самый разгар кризиса они знали о случившемся меньше, чем люди, которые смотрели новости у себя дома. Персонал больницы, сотрудники отделения неотложной помощи, прохожие, члены семьи и друзья понятия не имели, как реагировать на ситуацию. Нападающий действовал в одиночку или был частью группировки? Стрелок был местным или это террористический акт одной из международных организаций? Убийцу поймали или нет? Дрожа, медсестра призналась, что понятия не имела, что делать, у нее не было никакой информации, и ей просто хотелось уйти.

В критической ситуации она почувствовала себя потерянной и беспомощной. Ужасное ощущение! Как сделать так, чтобы этого не повторилось, спросила она меня.

Мне хотелось сказать ей, что такого больше не случится. Я хотела бы сказать моему сыну и всем, кого люблю и с кем работаю, то же самое. Но кризисы будут. Жизнь предоставляет слишком много неопределенностей и слишком мало носилок. Я называю это серой зоной. В серой зоне события носят неоднозначный, хаотичный характер. Границы между добром и злом, виновностью и невиновностью, рациональностью и иррациональностью, намеренностью и случайностью размыты.